– Стой! – прогремел он так, что на этот окрик нельзя было не обернуться.
Трое обернулись. И замерли.
В руке оберштурмбаннфюрера – как по волшебству! – возник пистолет. «Вальтер-ППК». Бродманн судорожно сглотнул, не веря в происходящее… но поверить пришлось.
Тем более что время услужливо предоставило ему такую возможность. Оно как будто тормознуло, растянулось, Ханс видел, как медленно поднимается рука с пистолетом, как меняются лица летчиков – они, вероятно, тоже отказывались верить в то, что видят. А Ветцлих не отказался. Его палец твердо лег на спуск, твердо нажал.
Это все было замедленно, тягуче, но без малейшей задержки, без тени колебания. Спусковой крючок преодолел невидимую грань, меняющую ход событий.
Выстрел!
Шеф-пилот, странно взмахнув левой рукой, упал навзничь, второй пилот обалдело застыл. Зато штурман, пригнувшись, мгновенно выхватил ствол.
Кто-то выкрикнул что-то – может, сразу несколько что-то крикнули, черт знает. Гепперт и Фогель вскинули автоматы – у обоих были «МП-28», – стрельба грянула стремительно, припадочно и наповал.
В общем грохоте смешались одиночные выстрелы и очереди, и почти одновременно в траву повалились трое: оба летчика и Гепперт, – после чего не блиставший умом Фогель дал еще длинную очередь по упавшим членам экипажа, пули скосили траву не хуже усадебной газонокосилки.
– Стой! – рявкнул Ветцлих. – Куда палишь?! Болван!
– На всякий случай, – сдуру брякнул Фогель. – Для надежности!
Ветцлих обругал его еще раз, но скорее по инерции.
– Обермайер! – крикнул он. – Посмотрите раненого.
Штатный врач занялся Геппертом, раненным, очевидно, крайне тяжело, находившимся на грани потери сознания. Усилием воли он приоткрыл глаза, но взгляд был мятущийся, расфокусированный… его хватило на несколько секунд, затем веки сомкнулись, лежащий потерял сознание.
Обермайер выпрямился.
– Безнадежен, – без обиняков сказал он.
– Сколько протянет? – спросил Ветцлих.
Феликс пожал плечами:
– Час-другой. Но если качественно оказать помощь… и за жизнь он, похоже, цепляется изо всех сил… часов пять может протянуть.
– Гм… – промычал оберштурмбаннфюрер. – Пять. Это плохо.
Больше он задавать вопросов не стал. Шагнув к раненому, резко перекинул того лицом вниз и выстрелил в затылок.
Это было так быстро, что никто слова не успел молвить. Да что там слова! – встрепенуться не успел. Все стояли, как вбитые в землю, включая трех спецназовцев.
Ветцлих обвел всех взглядом палача.
– Необходимость, – сказал он. – Надеюсь, всем ясно?
Вряд ли молчание было в данном случае знаком согласия, но возразить никто не посмел. Оберштурмбаннфюрера это устроило: