Генеральный секретарь ЦК ВКП(б) – Сталин И.В.
И пятидесятилетний седеющий полковник с труднопроизносимой дворянской фамилией мне поверил.
– Господин подполковник, вам достаточно моего слова или дать обещание должен каждый польский офицер лично?
– Мне достаточно вашего слова.
Я обратился к своему зампотылу.
– Товарищ майор, сколько человек мы можем вооружить трофейным оружием?
– Считая то, что захватили в лагере – почитай, на всех хватит. Да и в городе один склад остался. Его если бы взорвать – половину города разнесёт. Оставили. Я на карте покажу.
Пока искали карту для поляков и наносили на неё информацию, начштаба подготовил документы о союзе в борьбе против немецких фашистов. На бланках полка и с его же печатями. Туда, кроме всего прочего, было включено и обещание – не воевать против Красной армии.
Когда все уже рассаживались по машинам, чтобы отвезти обещанное оружие и забрать наших ребят, вспомнили о немцах. Всё это время они так и стояли возле нас, окончательно охреневшие от происходящего. И я предложил полякам забрать их с собой. На память. Им эта идея очень даже понравилась. Боюсь, немцам она понравилась меньше, но на всех не наздравствуешься. Тем не менее арийцы попытались выпендриваться. Не тут-то было. Один из десантников, выделенный для конвоирования фрицев, красноречиво похлопал рукой по автомату и движением ствола указал направление.
Видимо, вспомнив мои слова, что десант пленных не берёт, бывшие «орлы Геринга» предпочли подчиниться. А может, надеялись, что их вчерашние пленники окажутся сговорчивее. В конце концов, все загрузились, и небольшая колонна тронулась в путь. Мы с майором Сивушкиным пошли к командной машине. Но ещё за несколько шагов я понял, что что-то случилось. Возле машины стоял Серёга, рядом с ним начштаба и командир взвода связи. Выражения лиц у них были такие, словно им только что показали фотографию Господа Бога с его личной подписью. Я хотел сказать, донельзя удивлённые. При этом лицо Голубева выражало ещё и непонимание.
Я ускорил шаг. Когда мы подошли, капитан Голубев протянул мне радиограмму. Боюсь, моё лицо приняло точно такое же выражение, как и у Серёги. Я держал в руках приказ Генштаба. Мне предписывалось сдать командование полком заместителю и вылететь в Москву в распоряжение Ставки Верховного главнокомандования. Высланный самолёт должен забрать меня из точки в нескольких километрах впереди. Прикинув, я понял, что именно там должна была бы находиться наша колонна сейчас, не проводи мы операцию здесь.
Сказать, что я ничего не понимал, это не сказать ничего. Меня отзывали в самом начале операции. Операции, к которой мы столько готовились. И, главное, зачем? На момент выхода всё шло нормально. Первый удар вермахта мы отразили. Может, не везде всё прошло идеально, но в целом Красная армия удержала границу и нанесла фрицам серьёзнейший урон. Фактически отборные ударные части немцев успешно перемалываются. Так зачем я нужен сейчас в Москве? Или за сутки что-то сильно изменилось? Вопросы метались в голове, как птицы в клетке. Понимая мои сомнения, Серёга сказал вполголоса: