— Я всегда была против того, чтобы ты шила одежду, — тихо произнесла Тарья. — Но не потому что я вредная старуха, которая хочет отвадить дочь от любимого дела. А потому что ты делаешь вещи особенными. Верно?
— Да.
— Это очень плохо, Лира. По ним тебя могут обнаружить родственники отца. Сама знаешь, разговор у них короткий — посадят под замок и будешь до конца жизни плести свои волшебные нити под их надзором.
— Мама, это ерунда. Я плету свои нити уже больше двадцати лет, причем, без каких-либо последствий. К тому же, если ты действительно за меня волнуешься, почему сказала об этом только сейчас?
— Потому что раньше от тебя не пахло колдовством.
— Что ты имеешь в виду?
Несколько секунд мать молчала, словно размышляя, как лучше ответить на вопрос.
— От сильных колдунов всегда разит чем — то странным, необычным. Чем — то, что сразу дает понять — перед тобой находится не простой человек. Это, конечно, не запах, а нечто иное, то, что ощущается интуитивно.
— Люди не могут чувствовать чародеев, мама. Кроме того случая, когда сами являются магами.
— Или если провели десять лет своей жизни в окружении могущественных волшебников, — усмехнулась мать. — Поверь, Алира, когда вокруг тебя куча колдунов, научиться отличать их от простых людей очень просто.
— Так значит, я теперь «пахну».
— Да. Не очень сильно, однако уже вполне ощутимо. Раз я обратила на это внимание, другие тоже обратят.
На самом деле, собратья по магическому искусству разгадают во мне волшебницу без особенного труда. Правда, из-за некоторых особенностей ворожбы, остальные колдуны видят меня, как очень слабую, почти ни на что не годную магичку.
— Не подумай, я вовсе не прошу тебя бросить «Милагро», — продолжила Тарья. — Но, если перестанешь плести свои петли, есть надежда, что никто лишний тебя так и не побеспокоит.
Я покачала головой.
— Это невозможно.
— Почему?
— Потому что это моя сущность. Если я вижу проблемное полотно, у меня возникает физическая необходимость привести его в порядок.
Мать подняла на меня грустный взгляд.
— Тогда просто будь осторожнее.
* * *
Когда я, наконец, покинула квартиру Тарьи, на город уже опустились сумерки.
Добираться до дома пешком не хотелось: во-первых, идти было далеко, во-вторых, лед и сугробы растаять ещё не успели, а скакать по ним в свете уличных фонарей удовольствие очень сомнительное.
Несмотря на наступающую темноту, время было не такое уж позднее, а потому я решила не вызывать такси, а немного сэкономить и отправиться домой на автобусе, благо остановка муниципального транспорта находилась в нескольких метрах от дома моей родительницы.