— А, так это бывает нужно вам? — с тонкой улыбкой спросил принц.
— Еще бы! Королева часто приходит к принцессе и рассказывает ей о своих планах и делах. Однажды я услышал, как Екатерина выражала твердое намерение подсыпать мне в пищу какого-нибудь снадобья от Рене. Она сердилась на меня за то, что я похвалил двух собак, подаренных королю принцем Конде, злейшим врагом королевы. А король так любит охоту, что подаривший ему хороших собак сразу становится его лучшим другом. Что было делать? На следующий день я перед охотой силком заставил обеих собак надышаться серой, отчего они сразу потеряли нюх. Король обозлился, тут же прострелил головы обеим собакам и резко попросил принца Конде избавить его на будущее время от таких подарков. Дружба с Конде тут же кончилась, зато королева Екатерина стала обращаться со мной как с лучшим другом! Как видите, ваше высочество, это отверстие в распятии — преполезная штука. Ну да вы сами сейчас убедитесь в этом! — С этими словами Пибрак взял принца под руку и повел его по темному коридору, шепнув: — Только, бога ради, не делайте шума! Помните — стены в Лувре обладают большим резонансом. Принцесса в этот момент занимается своим туалетом, вы увидите ее в полном блеске ее божественной красоты.
Затем Пибрак осторожно вытащил пробку — при этом блеснул маленький луч света — и сказал принцу:
— Смотрите!
Генрих прижался глазом к отверстию и замер, ослепленный представившимся ему зрелищем. Маргарита Валуа сидела лицом к принцу перед большим зеркалом полированной стали. Две хорошенькие камеристки причесывали ее. Генрих слышал много рассказов о красоте Маргариты, но то, что он увидел, значительно превосходило все его ожидания. Принцесса показалась ему такой красивой, что в нем одновременно вспыхнуло два желания: одно — стать лицом к лицу с герцогом Генрихом Гизом, имея в руках шпагу, а в зубах кинжал; другое — свернуть шею этому болтуну Маликану, который делал столь компрометирующие намеки на отношения Генриха Гиза с этой дивной красавицей.
Появление нового лица в комнате принцессы отвлекло Генриха от созерцания красоты Маргариты. Этим новым лицом была женщина, которая казалась олицетворением страсти, энергии и властолюбия. То была сама Екатерина Медичи, пред которой, трепеща, склонялась вся Франция.
Видно было, что королева находилась в сквернейшем настроении.
Она кисло сказала дочери:
— Хорошо быть такой молодой и красивой, как вы, милочка! По крайней мере, можно не думать с утра до вечера ни о чем, кроме туалетов!
— Когда я стану королевой, — с очаровательной улыбкой ответила Маргарита, — тогда я буду вмешиваться в политические дела, а пока…