Что вневедомственна, мы поняли, когда думали, кто бы написал к ней предисловие. Психолог: до психологии ли в остром психозе? Психиатр: галлюцинации и бред еще и не такие бывают; спонтанные ремиссии при шизофрении — да, случаются, это известно; а зачем и кому это нужно читать? (И ведь будет прав…).
Кто еще? Антрополог? Философ? Собиратель курьезов и редкостей? Литературовед, специалист по «фэнтэзи»? Кому рекомендовать эту книгу как «свою» и кто не скажет «чур меня»?
Со времени, когда происходили события «ничьей» книги, прошло много лет. Во всем мире психиатрия изменилась — как и сам мир — а тайна безумия все равно есть. Грозная, мрачная, но не только. Об этом, кстати, Барбара О'Брайен написала через двадцать с лишним лет после «событий» прекрасную статью «Постскриптум», любезно присланную нам литературным агентством «Марк Патерсон энд Ассошиэйтс». Ничего «такого» с ней больше не случалось, а почему — с ней, почему — это, почему — с таким исходом… никто никогда не объяснил. «Такие дела», — как говорили на планете Тральфамадор.
А между тем появление у нас книги Барбары О'Брайен кажется странно логичным. Именно здесь, именно теперь… И «двунадесять языков» смешавшихся в ней жанров, и беспредельное одиночество героини, отчаянно пытающейся все время заново себя определить, вынырнуть, сориентироваться — чтобы в конце концов сказать миру «да», посмотреть ему в глаза и дать ему принять себя обратно… Чем это задевает, что отзывается? В каком-то смысле — одном из многих — эта книга о том, как невозможное случилось (к чему никто и никогда не бывает готов), осозналось и было принято. (В рекламе одного психологического тренинга говорится: «Мы раздвигаем Ваши стены». Участница вечерком написала в дневнике: «Когда раздвигаются стены, едет крыша»).
… Когда все смешалось в бывшей Стране Советов и многие стали заниматься не своими делами, о которых даже и не догадались бы раньше, — невозможное стало возможным. А одним из наших дел стало издавать книги. Эта — одиннадцатая.
Леонид Кроль,
Екатерина Михайлова
«По сути дела, в психологии все зиждется на опыте, — утверждал К. Г. Юнг. — Вся теория, даже когда она воспаряет в самые абстрактные сферы, является прямым результатом чьих-то переживаний».
В этой книге конкретный человек рассказывает о своих фантастических переживаниях, которые с трудом вписываются в абстрактные теории, включая и разработанные мною. Хотя на сознательном уровне мы общаемся на одном языке, выработанном одним социумом и одной общечеловеческой культурой, все же общение с собственным подсознанием — задача не из легких. Для психологии любой личностный опыт представляет интерес, ибо чтобы стать действенной теорией, а не надуманной систематизированной схемой, психология должна постоянно изучать непосредственный опыт.