Со временем нам удалось узнать, что тот остров, на котором мы были захвачены в плен дикарями, не был в сущности необитаем; что чернокожие давно видели нашу шлюпку и следили за ней, выжидая удобного момента для нападения, которое они и произвели с дьявольской хитростью.
В стане чернокожих мы провели убийственную ночь. Я положительно не в силах передать всего того, что мы перечувствовали и пережили в то время; не говоря уже о нравственных мучениях, мы ужасно страдали от холода, будучи оставлены совершенно нагими.
Правда, нас никто не беспокоил и не мучил, но на наших глазах один ужас сменялся другим, так что мы, наконец, совершенно обезумели. Прежде всего, на следующее утро некоторые из дикарей отправились на тот остров, где были убиты наши бедные защитники, и привезли их мертвые тела в свой лагерь. Сначала мы были удивлены, зачем они дали себе этот напрасный труд, но затем, когда вдруг сообразили, что, может быть, готовится гигантский людоедский пир из наших мужественных защитников, нами овладел такой ужас, что мы лишились сознания.
Кулинарного приготовления мы не видали, но запах жженого мяса был невыносим для нас. Кроме того, мы видели, как мимо нас проходили женщины, неся отсеченные человеческие руки и ноги, вероятно, выпавшие на их долю от пышного банкета их мужей. Я думала, что обе мы сойдем с ума от того, что нам пришлось видеть в этот день. Наше положение было столь ужасно, столь чудовищно нестерпимо, что мы хотели покончить с жизнью посредством жгута, свитого из длинной сухой травы. Но выполнить наше намерение нам не удалось, потому что женщины подстерегли нас и с этого момента ни на минуту не оставляли без присмотра. Уход и удвоенное внимание при безусловно злобном, полном ненависти отношении этих жалких, но жестоких и бессердечных созданий, носивших здесь название женщин, заставляли нас предполагать, что их непрошеное внимание к нам объяснялось только тем, что в случае несчастья с нами им самим пришлось бы очень плохо.
Вслед за пиром мы видели, как на лужайке, неподалеку от нас, началась страшная схватка между четырьмя туземцами из числа тех, которые участвовали в избиении наших бедных матросов. Как мы догадались, эта схватка должна была решить, кому владеть нами. И вот это чудовище, с выпяченными скулами и впалыми, злыми глазами, остался победителем в бою. Однажды ночью, – о Боже, дай нам силы, поддержи нас, – и вспомнить-то об этом страшно, – это чудовище явилось перед нами и знаками стало объяснять, что наша наружность очень нравится ему»… (Здесь рассказ мисс Роджерс должен быть прерван по весьма естественным причинам, но могу уверить своих уважаемых читателей, что ничего более возмутительного и ужасного никто не в силах себе вообразить.)