— Почем я знаю? Подобно молнии среди ясного неба нагрянул к нам Кортес и остановился именно перед домом Виллафаны. Не прошло и пяти минут, как он вышел оттуда и созвал на Военный совет Сандоваля, Авилу и Лопеса. Через несколько минут вышел Сандоваль, приказал нам построиться и объявил, что Виллафана за измену присужден к смерти. Патер Ольмедо отправился к несчастному грешнику. Когда он вышел от него, туда вошли четверо солдат и четверть часа спустя все было кончено.
В то время как виновные шли в лагерь и, томясь неизвестностью, дрожали за свою жизнь, Кортес слушал рассказ Марины. Когда она кончила, он протянул ей, руку.
— Ты вовремя приехала, Марина! — воскликнул он с оживлением. — Теперь это тяжелое дело примет благоприятный оборот. Ты дала мне средство снова склонить к себе сердца солдат.
Ты права, невольный виновник заговора, Рамузио, должен находиться в главном лагере. Пусть они остаются в неведении, что я знаю о плане покушения на мою жизнь. Так будет лучше. Наверное, у них уже прошла охота затевать заговоры, и я уверен, что немногие из них воспользуются дозволением вернуться в Испанию.
На следующий день рано утром перед дворцом Кортеса начался суд. Весь гарнизон верфи был налицо. К немалому удивлению всех, к ответственности привлекли только одного Торрибио и к тому же по преступлению, которое он совершил в Испании.
— Торрибио, — обратился к нему Кортес, — ты распускал по лагерю слух, что Рамузио покинул Испанию из-за кражи?
— Да, — ответил обвиняемый.
— Затем ты рассказал Виллафане подробности этого преступления, из которых видно, что Рамузио невиновен, но ты тем не менее продолжал утверждать перед товарищами, что он вор. Скажи, зачем ты хотел запятнать его доброе имя, когда знал настоящего вора? Отвечай, Торрибио.
Торрибио молчал, он не смел взглянуть на Кортеса. Эти вопросы застали его врасплох. Никто не знал, о чем Кортес говорил с Виллафаной. Неужели он выдал его? Но ведь Виллафана не мог знать больше, чем узнал от него. Торрибио ободрился и смело взглянул на своего начальника.
— Я слышал эту историю от одного матроса, — сказал он, — с которым ехал из Севильи на Эспаньолу.
— Как звали этого матроса? — спросил Кортес.
— Антонир Цаморано, — ответил обвиняемый после долгого раздумья.
Кортес улыбнулся:
— Ты рассказал Виллафане под секретом, что другой совершил кражу, а в лагере старательно распускал слух, что Рамузио вор. Почему ты поступал так двулично?
Этот вопрос еще более смутил Торрибио. Он не знал, что ответить.
— Ты видишь, — продолжал Кортес, — я знаю все, говори правду. Почему ты с Виллафаной сознательно чернил Рамузио?