– Дорогая графиня, − сказал я, подходя к ней и целуя ее руки, − ваша душа − такая нежная и трепетная, и тут не надо особого дара, чтобы прочитать ее, понять и воспринять ту доброту, которая исходит от вас.
– Полноте вам, Вольдемар, − ответила она и посмотрела на меня потемневшими глазами. − Я вас совсем заговорила, может быть чаю?
– Что вы, что вы, сударыня, какой чай в такое время? Я с вашего разрешения хотел бы немного отдохнуть.
– Конечно, конечно, – засуетилась она. − Я сейчас распоряжусь, чтобы вам постелили в кабинете.
С этими словами она выпорхнула в дверь. Вскоре послышался ее приглушенный голос, которым она отдавала указания горничной. Все это доходило до меня сквозь полумрак, в который я постепенно окунался, сидя в мягком, удобном кресле.
Минут через двадцать она вошла в комнату и, взяв посвечник со стола, предложила мне следовать за ней. Пройдя по коридору, она остановилась у одной из дверей, открыв ее, пожелала мне спокойной ночи и ушла в свои апартаменты. Я стоял у двери и смотрел ей в след до тех пор, пока слабый свет свечи и ее колеблющаяся тень не скрылись из виду. Затем, пошире распахнув дверь, я вошел в кабинет.
Это была просторная комната, отделанная деревянными панелями. У окна, выходящего на улицу, стоял письменный стол, на котором горела свеча. Рядом располагались два мягких кожаных кресла, стоящих у книжных полок, рассыпаных по стенам. Этот ансамбль завершался большим кожаным диваном, который был покрыт белоснежной, хрустящей простыней, так и манившей к себе своею девственной белизной. На небольшом журнальном столике стоял кувшин с водой и полотенце. Умывшись, я разделся и, положив трофейный револьвер под подушку, завел царский брегет на 6 утра и, бросившись на постель, сразу уснул. Проснулся я от мелодичного звонка, издаваемого часами. Было ровно шесть часов утра. За окном чуть начинал брезжить рассвет, поэтому определить, какая будет погода, было достаточно сложно. Не хотелось вылезать из теплой постели, однако времени было в обрез. Быстро вскочив и умывшись, я облачился в мундир и, разложив свои вещи по карманам, вышел в коридор и чуть не столкнулся с горничной, которая собиралась стучать в мою дверь.
– Ой, барин, напугали вы меня, − лукаво косясь, сказала она. − Я вас провожу. Барыня велели просить вас позавтракать.
И с этими словами она быстро помчалась вперед. В гостиной был сервирован стол на двоих, и от горевшего кандилябра свет искрился, преломляясь через хрусталь, и играл серебряными приборами, разложенными на столе. Графиня задумчиво сидела в кресле и, увидев меня, плавно поднялась, протягивая руку для приветствия.