— Нет. — Теперь он говорил почти резко. — Нет, я строю дом, я реставрирую его, я отделываю его, я делаю наброски в соответствии с собственными представлениями, я конструирую его. Мои дома — это мои произведения искусства. Это не первый дом, который я купил разрушенным и отстроил. Пока я работаю, в голове складывается цена, по которой я могу продать его. И если я нашел эту цену, то она окончательная, я ничего в ней не меняю. Я не торгуюсь. Я не веду дискуссий. И я не хочу иметь больше, чем ставил для себя целью. Я работаю быстро. И работаю хорошо. Если бы я захотел адекватной оплаты своей работы, то мои дома были бы недоступны по цене. Но для меня все заключается не в зарабатывании денег. Для меня главное — и дальше уметь жить скромно. Не более и не менее.
— Вы философ.
Этот мужчина все больше и больше втягивал ее в свою орбиту. Он начал ей нравиться. Не как мужчина, а как человек. Его мысли, его манеры произвели на нее сильное впечатление.
— О боже, — ответил он, — философ! Нет, Анна. Я читаю философские книги, конечно, но понимаю ли я их? Философия других людей чужда мне. Я не могу принять ее. Я создаю собственную философию… но, к сожалению, у меня еще не было возможности изложить ее на бумаге.
Они помолчали, потом Энрико сказал:
— Я делаю вам предложение. Возьмите свои вещи и поживите пару дней здесь. У этой долины своя атмосфера, и она должна действовать на человека постепенно, чтобы он мог понять, нравится ему она или нет, и может ли он вообще выдержать ее. Быть здесь одному — своего рода опыт по выяснению пределов собственных возможностей, Анна. Тишина сваливается, как удар молота. Никакого отголоска цивилизации, который проникал бы сюда. Ни шума машин, ни голосов, ни хлопанья дверей, ни музыки. Абсолютно ничего. А затем — темнота. Ночь здесь такая черная, какой вы, наверное, никогда в жизни не видели. И ни одной светящейся точки от дома, уличного фонаря или прожектора — ничего не пробивается сюда. Наши глаза привыкли ночью цепляться за какой-либо источник света, это своего рода надежда и уверенность, что ты не один в этом мире. Но этого здесь нет абсолютно. Каждый взгляд теряется в абсолютной черноте. Или в полном отсутствии всего. Как хотите, так и называйте. Все это захватывает и пугает одновременно. И жить здесь можно, только если искал это всю жизнь. Вы должны попробовать это, Анна. Не так важно, капает ли в доме вода из крана или какое-то окно неплотно закрывается. Я все приведу в порядок. Но выдержите ли вы одиночество — вот что имеет решающее значение.