— У вас здесь прекрасно, — сказал он, и Фиамма польщенно улыбнулась.
— Выкладывайте, — потребовала она и снова сделала сердитое лицо.
— Речь идет о Каза Мериа покойной Джульетты. Настолько я знаю, дом и земельный участок принадлежат общине Сан Винченти. У меня есть заинтересованное лицо, готовое купить эту руину.
— Кто?
— Энрико Пескаторе. Он немец, но много лет живет в Италии и восстановил уже множество руин. И только с помощью старых материалов. Очень мастерски и очень красиво.
Фиамма отрицательно махнула рукой. Для нее вопрос заключался не в красоте.
— Porcarniseria![45] Немец. Опять немец. Кругом немцы и американцы. Это ужасно. Хотите чего-нибудь выпить?
— С удовольствием. Стакан воды, пожалуйста.
Фиамма попыталась поднять свое тело с кушетки, и для этого ей пришлось расставить ноги. Кай не знал, куда смотреть, ему было ужасна неудобно, и он в душе проклинал себя за то, что захотел воды.
— Немцы, собственно, покупают только руины, расположенные в такой глуши, что они не нужны ни одному итальянцу, — сказал он, чтобы сгладить неловкую ситуацию. — А затем снова отстраивают дома и делают из них настоящих красавцев. Иногда мне кажется, что при этом они стараются даже больше, чем итальянцы, потому что более осознанно воспринимают красоту этих мест. Итальянцы, которые живут тут с рождения, просто не знают ничего иного и намного меньше умеют ценить ее.
Фиамма принесла из кухни, расположенной рядом, графин с водой и два стакана.
— Мадонна, что за глупости вы говорите, — проворчала она.
Кай вздрогнул. Ситуация стала критической. Он не знал, что делать, и перешел в наступление.
— Вы вообще хотите продавать этот дом?
— Конечно. — Фиамма выпила весь стакан одним глотком.
— И сколько он стоит?
— Двадцать пять тысяч, — сказал Фиамма и снова упала на софу. — Но я не буду продавать его немцу.
Кай был в восторге от низкой цены — он ожидал большего, — но Фиамма была чертовски крепким орешком.
Кай сделал глубокий вздох. Надо сейчас же что-то придумать.
— В данном случае все обстоит немного по-другому, — начал он. — Отец Энрико был итальянцем, его звали Альфредо Пескаторе. Жена его была немкой, и их семья жила недалеко от Палермо. Когда Альфредо, который работал каменщиком, упал с лесов и разбился насмерть, его жена с детьми вернулась в Германию. Тоска по Италии не оставляла Энрико, но лишь когда ему было уже далеко за тридцать, он смог осуществить свою мечту и вернуться на родину. Особенно он любил Тоскану, поэтому и начал реставрировать здесь старые дома и развалины.
— Ага. Значит, в принципе, он итальянец. — Фиамма зажгла сверхтонкую сигарету, диаметром всего лишь с соломинку, смотревшуюся в ее грубых пальцах с толстыми кольцами совершенно по-идиотски. — Так-так.