Тоскана, 1994 год
Обстановка в долине была какой-то странной. Все окна и двери обоих домов были закрыты, чего Аллора прежде никогда не видела. Не было видно ни мужчины, ни женщины. Но когда она прислушалась и затаила дыхание, то услышала тихий плач, похожий на жалобное мяуканье кошки.
Аллора ковыряла в носу и ждала. Плач иногда затихал на несколько минут, но потом начинался опять. Услышав тонкий пронзительный визг, она дернулась всем телом, и ее охватила дрожь. От страха по спине поползли мурашки. Что там случилось? Может, нужно просто пойти туда и постучать в дверь? Но она побоялась. Ангел не был человеком, к которому можно было бы просто прийти и сказать «аллора»[1].
В ангеле было нечто, что пугало ее. Он словно был обвит невидимой колючей проволокой, которая могла поранить человека, разрезать кожу любому, кто решился бы подойти слишком близко.
И тут впервые она подумала, что ангел, наверное, совсем не ангел.
Солнце давно уже скрылось за горизонтом, и наступила ночь. В лесу темнело быстро, намного быстрее, чем в поле. Аллора пока еще не думала о том, как будет идти назад, — она неотрывно смотрела в сторону мельницы. Лампы справа и слева от двери не горели, и в доме тоже было темно.
Когда Аллора уже перестала различать очертания дома, до нее дошло, что она совсем забыла о времени и что теперь ей нет пути назад. Придется заночевать в лесу.
Вдруг она услышала крик. Долгий мучительный крик, которому, казалось, не будет конца. И в этот миг Аллора поняла, что это не кошка, а человек.
Аллора зажала уши руками и сидела так, пока крик не прекратился. Затем наступила мертвая тишина. С мельницы не доносилось ни звука. Она протерла глаза — в них ощущалось жжение, словно она слишком долго просидела у огня, неотрывно глядя на пламя.
Ее словно парализовало. Она сидела, не в силах двинуться с места. Холод медленно охватывал ее босые ноги, поднимаясь все выше и выше. Аллора забилась в яму поглубже, сгребая к себе ветки, листья, мох, — все, до чего могла дотянуться, не вылезая. Затем она обхватила ноги руками, оперлась подбородком на колени и принялась ждать. Дыхание ее выровнялось, сердце стало биться медленнее. Она была начеку, сосредоточив все внимание на мельнице. Но там ничего не происходило. Не было слышно ни голоса, ни звука. Окна и двери остались закрытыми, мужчина больше из дома не выходил.
Послышался крик сыча. Точно так же кричал сыч в ту ночь, когда умерла старая Джульетта. Ее любимая nonna[2].
На следующее утро Аллора не могла вспомнить, просидела ли она всю ночь, не сомкнув глаз, или все же уснула.