Похититель детей (Тислер) - страница 3
На рассвете она услышала, как заскрипели петли деревянной двери кухни. Первые лучи солнца как раз появились над вершиной горы, когда из дома вышел мужчина. На руках он нес мертвого мальчика — точно так, как она когда-то несла бабушку. Голова мальчика запрокинулась назад через левую руку мужчины, рот был открыт. Его светлые волосы тихо шевелились на ветру. Правой рукой мужчина держал мертвого мальчика под колени, и его ноги безжизненно покачивались из стороны в сторону. Мужчина подошел к высохшему пруду и бережно опустил в него тело мальчика.
Немного погодя с оглушительным грохотом заработала бетономешалка, и Аллора бросилась бежать. Мужчина, которого она с этого момента больше никогда не называла ангелом, ее не заметил.
За ночь руки и ноги Аллоры затекли и окоченели, она задыхалась, и ей пришлось так много думать, что было трудно бежать. Ей понадобилось целых три часа, чтобы добраться до Сан Винченти. Никто не спросил ее, где она была ночью.
Она ушла в свою комнату и забралась в постель, даже не смыв с рук и ног землю. Она укрылась одеялом с головой и попыталась понять то, что увидела. Но ей это так и не удалось.
Альфред
1
Берлин / Нойкелльн, ноябрь 1986 года
Он вышел на улицу не ради охоты. В этот туманный, необычно холодный ноябрьский день он и не собирался искать очередную жертву. Все произошло само собой, совершенно неожиданно для него. Возможно, это случилось повелению рока или просто по глупой случайности, но в то утро он проспал и вышел из дому на полтора часа позже, чем обычно.
Леденящий ветер носился по улицам. Моросил дождь. Альфред озяб и поднял воротник пальто. У него не было перчаток, шарфа или головного убора. Одежда была ему в тягость, и он круглый год носил простой серый пуловер и темно-синие вельветовые брюки. Для лета они были слишком толстыми, для зимы — слишком тонкими, и сейчас тоже не защищали от холодного ветра, задувавшего под пальто.
Альфред уже три года вел уединенную жизнь в берлинском кице[3], где никто не мог узнать его. У него не было друзей, он избегал тесных контактов, отказывался от любых развлечений, никогда не ходил в кино или театр, и телевизора в его убогой квартирке на задворках тоже не было.
Хотя ему шел всего лишь четвертый десяток, в его густых, слегка волнистых волосах уже пробивалась первая седина, и это делало его характерное лицо еще интереснее. На первый взгляд это был хорошо выглядевший, симпатичный мужчина. Его бледно-голубые, чистые как стекло глаза смотрели на окружающих ласково и внимательно, с подчеркнутым интересом. На самом же деле все было скорее наоборот.