Она встала и улыбнулась. Потом взяла его за руку и потащила с террасы.
Кай оторопел. Естественно, он учитывал возможность того, что вечер мог закончиться в постели, но такого не ожидал Он без сопротивления последовал за ней, и его сердце билось как бешеное. Кровь шумела у него в висках, и он был взволнован так, словно это происходило с ним впервые.
Сначала Энрико лишь почувствовал, что был на стройплощадке не один. Он услышал какой-то шорох, несмотря на то что заделывал цементом трещины в стенах и кельма издавала громкий и неприятный скрипящий звук, когда он проводил ею по грубым камням. Сначала он подумал, что это змея, но змеи удирали сразу, как только их покой нарушал шум строительства. Ему на ум не приходило ни одно животное, которое сразу же не сбежало бы, и это обеспокоило его.
Он стал осторожнее, бдительнее и чаще осматривался по сторонам. У него постоянно было ощущение, что за ним наблюдают. Даже когда он стоял у грохочущей бетономешалки и лопатой забрасывал песок в барабан, то чувствовал чей-то взгляд у себя на затылке.
Вокруг не было ни души. Теперь было не время охотничьего сезона, не росли грибы, а просто так, ради удовольствия, итальянцы гулять не ходили. Это было ему на руку Ему надо было спешить со строительством. Если не имеешь разрешения на застройку, то лучше ставить официальные инстанции перед свершившимся фактом и надеяться на condono[48].
В этом случае хотя и придется заплатить штраф, но после этого нелегальная стройка легализуется и здание не нужно будет сносить.
Он еще ни разу не брал разрешения на застройку, и ему всегда везло. Он ненавидел, когда рука итальянского закона в лице пузатого землемера предписывала ему, как он обязан строить свой дом. И он глубоко презирал всех этих мелких людишек, самым большим стремлением которых было жить в законопослушании, придерживаться инструкций и собирать дюжины разрешений, чтобы в конце концов построить дом, причем совсем не такой, как они хотели. Но если бы он был иным, на него не выдали бы разрешения.
Он был художником, а искусство связано со спонтанностью. Он хотел утром за завтраком решать, сделать ему окно выше или ниже, уже или шире либо все же лучше вместо окна сделать дверь. В каждом его решении было нечто эстетическое, и он не мог позволить испортить его какому-то землемеру, который никогда его не поймет. За это время он уже два раза привозил сюда Карлу, чтобы она могла познакомиться с Каза Мериа. С первого взгляда она была далека от восторга. Она хотела, чтобы терраса была с южной стороны дома, а он — чтобы с северной. Ей было все равно, что тогда терраса могла бы просматриваться с дороги, для нее самым важным было солнце.