Будильник показывал шесть часов двадцать минут утра, когда зазвонил телефон. Марайке Косвиг застонала и еще пару секунд была не в состоянии как-то реагировать или двигаться. Беттина обняла ее и прижала к себе. Беттина даже в полусне могла проявлять силу, на что Марайке была способна лишь после душа и двух чашек кофе.
— Не снимай трубку, — прошептала Беттина. — Не трогай этот идиотский телефон. Тебя просто нет дома. Баста.
— Я должна, — пробормотала Марайке, пытаясь освободиться от цепких, как у спрута, объятий подруги и дотянуться до телефона, стоявшего возле кровати на полу.
Она двумя пальцами столкнула трубку с аппарата и с полуметрового расстояния буркнула:
— Да?
Беттина подобралась поближе, желая послушать разговор, что ей, однако не удалось, потому что Марайке моментально проснулась и выпрыгнула из постели. Длина телефонного кабеля позволяла ей пройти пару метров по комнате с телефоном в руках. На Марайке была короткая тонкая ночная рубашка, и во время разговора она постоянно отбрасывала со лба длинные волосы.
Беттина, подперев голову левой рукой, смотрела на нее. «Останься со мной, — думала она. — На следующей неделе мы с тобой полетим в Индонезию. Не делай глупостей, забудь о работе, останься со мной, иначе я сойду с ума».
— Если я сяду на поезд в восемь, то буду в Берлине в полицай-президиуме в одиннадцать, — сказала Марайке. Беттина снова упала на постель, взяла подушку Марайке и прижала ее к лицу, чтобы подчеркнуть свое отчаяние и глубоко вдохнуть запах подруги.
— Конечно, — сказала Марайке. — Все, что у меня есть из документов, я привезу.
Она положила трубку и прыгнула в постель. Легла на Беттину, отбросила подушку и принялась покрывать лицо подруги поцелуями.
— Мне очень жаль, mia cara[6], но нужно ехать в Берлин. Обменяться информацией. Совершено убийство маленького мальчика, причем почти так же, как три года назад убили Даниэля Долля. Может быть, это не затянется надолго. Возможно, я вернусь через два дня.
— Я умру без тебя. — Беттина посмотрела на Марайке и нежно погладила ее по голове.
— Я знаю.
Марайке целовала Беттину долго и страстно, и Беттина обнимала ее так крепко, словно не хотела больше отпускать. Но Марайке уже полностью проснулась, поэтому освободилась из объятий подруги безо всяких проблем.
— Не сердись, сладкая моя. Я бегу под душ. Сделаешь кофе?
Марайке выпрыгнула из постели и побежала в ванную. Беттина поражалась ее подвижности, которая сохранилась даже сейчас, когда подруге уже под сорок. У нее было такое чувство, что если бы потребовалось, то Марайке без труда смогла бы сделать сальто прямо с края кровати.