— Мои птенчики были тоже совсем обыкновенные, даже очень непослушные, то и дело вываливались из гнезда… А я их так любил, — вздохнул Зяблик.
— И мои белочки…
— Нет, нет! В каждом должно быть хоть немного чудесного, — горячо перебила Мудрая Утка, которая вообще-то волновалась, только если видела ястреба над утятами. — Прошлый год наша стая летела над домом, где жил мальчик со своей Бабушкой Черепахой, очень доброй и достойной особой. Мальчик выбежал на поляну, махал, махал руками, но так и не смог подняться в воздух за нами.
— Р-р-р!.. — зарычал Михаил Топтыгин и стал крутить своими огромными лапами, как ветряная мельница крыльями. Он крутил лапами так, что ветер поднялся в лесу, молодые деревья согнулись, только что распустившиеся листья отрывались от веток.
Он крутил огромными лапами и подпрыгивал и время от времени, задыхаясь, спрашивал Утку:
— Р-р-р, ну, а я? Я-то взлетаю? Хоть немного!
— Нет, ты не взлетаешь, — отвечала Утка. Она не умела лгать.
А когда Медведь угомонился, сказала:
— И всё-таки в тебе, Михаил Михайлович, есть чудесное. Вот ты дал мальчику мёд, а ведь ты сам больше всего на свете любишь мёд.
— Р-р-р!.. — облизываясь, прорычал Медведь.
— А ты, Ручей, дал мальчику такой вкусной воды, — продолжала Утка. — А ты, Зяблик, придумал для него песню. А ты, Белка, забросила все дела, чтобы поиграть с ним. Я ведь знаю, у тебя ужасно много своих дел.
— Да-да, у меня ужасно много дел! — воскликнула Белочка, схватилась за голову и стремглав помчалась к своему жилищу.
— Во всех есть хоть немножко чудесного, — прокрякала Утка вслед Белочке.
«Полечу-ка я к Бабушке Черепахе И скажу ей, что внучек её жив и здоров, — подумала Утка и поднялась над лесом. — Бабушка Черепаха, должно быть, все глаза выплакала по своему Мальчику Одуванчику».
…Звезда горела в полуденном небе. Но теперь она была не такая яркая.
Мальчик шёл по дорожке туда, где горела звезда. Ему было не очень-то весело. Хорошо ли одному? Особенно когда у тебя карманы полны чудесными блестящими зелёными камушками, и не перед кем похвалиться.
Он шёл пригорюнившись — и вдруг увидел прямо перед собой девочку.
У неё была длинная золотая коса, синие глаза, а на высокой белой шее — красная цепочка с крошечным красным замком.
Но мальчик не стал её особенно разглядывать — подумаешь, синеглазая и с косой! — он вытащил из кармана две пригоршни изумрудов, протянул их на раскрытых ладонях и отступил на шаг, чтобы девочка, чего доброго, не зацапала камни.
«Девчонки все падки на блестящее, как галки», — подумал он, а вслух сказал: