Однако секретная резолюция Генеральных штатов от 17 декабря 1723 г. предоставила их посланнику в Швеции мало пространства для переговоров. «Высокомочные» заняли позицию, согласно которой заключению нового торгового договора между двумя странами должна предшествовать серьезная уступка со стороны шведов, а именно отмена таможенных льгот для подданных шведской короны. Эти льготы были обычной практикой еще с 1640 г. и подтверждались в каждом очередном торговом договоре между Гаагой и Стокгольмом. Теперь же гаагские политики не только выдвинули совершенно новое требование, но и настаивали на нем как на непременном условии заключения соглашения>{556}.
Рюмпф сразу понял, что добром это не кончится. Его голландское начальство советовало ему апеллировать к дружеским чувствам, которые питал к Республике король Фредрик I. Но в Гааге явно переоценивали политический вес монарха в Швеции. Дни ничем не ограниченного абсолютизма там прошли, и для заключения договоров необходимо было отныне согласие риксдага, а он мог и не согласиться. К тому же шведы сделали ставку на стимулирование собственной экономики, а это, естественно, предполагало как раз предоставление таможенных льгот подданным своей страны. Голландские купцы и политики, однако, не заметили перемены в настроениях партнеров. Если голландцы стремились к тому, чтобы Швеция по-прежнему зависела от них — в условиях свободной конкуренции между шведскими и голландскими судовладельцами первые неизбежно проигрывали, — то власти Швеции хотели прямо противоположного. Это заранее обрекало все разговоры о новом торговом договоре на провал. В начале февраля 1724 г. Рюмпф доложил об этом своим патронам в Гааге>{557}.
Нельзя сказать, что для шведов переговоры с Республикой были делом первоочередным. В центре внимания шведского правительства находились в те дни переговоры с Россией о союзе, которые 2 марта завершились успешно. Готовность шведов заключить союз с недавним многолетним противником показывает, как велико было беспокойство Стокгольма по поводу безопасности страны. В военном отношении Швеция была тогда совершенно беспомощна. Оборонительный союз с Россией гарантировал шведам хотя бы на бумаге благорасположение самой могущественной державы балтийского региона.
Стокгольм, в свою очередь, пошел на ряд небольших уступок. В Петербурге поддерживали притязания на шведский престол герцога Карла Фридриха Гольштейн-Готторпского, сына покойной старшей сестры Карла XII[10]. Престол ему, как мы знаем, не достался, но шведы согласились с тем, чтобы молодого герцога именовали «Его Королевским Высочеством». Швеция также обещала вместе с Россией и императором в Вене добиваться возвращения Карлу Фридриху аннексированной датчанами области Шлезвиг. В случае же, если шведский король Фредрик I умрет бездетным, при решении вопроса о престолонаследии будут приняты во внимание права Гольштейн-Готторпского дома. Подобные формулировки ни к чему не обязывали, и тем привлекательнее они были для официального Стокгольма