— Сударыня, а это всегда объясняют после посвящения в невесты? Я имею в виду, что у некоторых девочек эти… хм… изменения начинаются раньше.
Агафья поджала губы.
— Да, это всегда объясняют после посвящение в невесты. Поскольку такая тема затрагивает ряд вопросов, не предназначенных для детских ушей.
— Но разве нельзя хоть как-то предупреждать? Зина ночью думала, что умирает!
Услышав это, девочки из других дортуаров испуганно повернулись к Зине, которая кажется, была готова забиться в щель между стеной и креслом. Её реакция меня удивляла — как можно стыдиться чего-то, что происходит со всеми?
— Это правила приюта, — отчеканила Агафья, — И не нам их менять.
Пользуясь тем, что мы устроились вдвоём на одном пуфике, я незаметно ущипнула подругу за бок — не вздумай отвечать! Но Яринка, конечно же, вздумала. Да ещё как!
— А почему нельзя изменить правила, если они глупые?
Кто-то испуганно пискнул, кто-то охнул, а сидящие рядом с нами девочки невольно отодвинулись.
Губы Агафьи, обычно и так сжатые в тонкую прямую черту, исчезли совсем. Но голос остался прежним, спокойным и сухим.
— Ярина Донаева, отойди к стене и стань носом в угол. Я запрещаю тебе поворачиваться и задавать вопросы. А когда мы закончим, ты останешься стоять здесь до обеда.
Раздалось чьё-то хихиканье, я же облегчённо выдохнула. В угол обычно не ставят детей после восьми лет, для старших приготовлены наказания построже, так что Яринке сказочно повезло. Но она так не посчитала. Её щёки вспыхнули, глаза зло прищурились…
Агафья не сводила с моей подруги непроницаемого взгляда, и я вдруг поняла, что такое наказание было выбрано не случайно. Она хорошо знала своих воспитанниц, и намерено унизила Яринку перед остальными, понимая, что это будет для неё болезненнее плохой оценки по поведению, или запрета на развлечения.
Глядя, как подруга сверкает глазами, я уже приготовилась снова ущипнуть её, но она проявила благоразумие — молча поднялась, ушла в угол, и застыла там без движения.
— У кого-нибудь есть ещё вопросы по поводу правил приюта? — вкрадчиво спросила Агафья. Вопросов, конечно же, больше не было, и она продолжила:
— Так вот, в период, когда девочка превращается в девушку, в её организме начинают происходить…
Я перестала слушать Агафью, ничего нового она для меня сообщить не могла, тем более, что её манера рассказывать отличалась редкой монотонностью. Подозреваю, возьмись она читать нам вслух даже книжки про Алису, и то сумела бы превратить их в нудятину.
Вопросов так никто и не задал. Не то девочки были напуганы расправой над Яринкой, не то посчитали более продуктивным обсудить услышанное друг с другом после. Под конец Агафья сказала: