– Для тебя, Софья, все – шуточки. Ты не понимаешь. Он ведь только выглядит эдаким Кевином Костнером в смокинге при вручении награды кардиолога года, но на самом деле он очень опасный человек. По настоящему опасный. Я о тебе забочусь.
– Кардиолог?
– Да, черт возьми! Мой отец – гениальный врач. И что?
– И злодей?
– Да! Доктор Джекил и мистер Хайд.
– Ты сам-то себя слышишь? Опасный кардиолог года.
– То, что он гениальный врач, не делает его хорошим человеком. Просто поверь.
– Просто поверить во что? Между прочим, он о тебе сказал ровно то же самое: что ты – мальчик сложный и что я должна тебя опасаться.
– Серьезно? Как заботливо с его стороны! И да, он прав. Опасайся меня. Бойся меня, очень бойся.
– Да что именно он тебе сделал? Или ты – ему? – спросила я.
Мы уставились друг на друга. Необъявленное сражение взглядов, кто первый моргнет, тот слабак и не прав. Я победила. Митя опустил взгляд на стол. Долго молчал, затем подтянул к себе кувшин из дешевого мутного пластика и опустошил одним большим глотком.
– Он разбил сердце и испортил жизнь моей матери, – сказал Митька так, словно сдавал секрет обороны крепости.
Я сжала губы.
– Разве не она прислала его вчера сюда? – поинтересовалась я. – Если он пришел по ее просьбе, как же она его терпит, такого злодея?
– Ты меня бесишь, – ответил Митя, сощурившись. – Жутко, жутко бесишь.
– Ты меня тоже. Может, разойдемся наконец? И так перед людьми стыдно, черт-те что можно подумать. Живем в грехе, – ерничала я, нарезая лимон.
– Ладно, он – прекрасный человек, гениальный врач и отличный муж и отец. Бросил мою мать – и это единственный поступок, за который я ему искренне благодарен.
– Серьезно?
– Сама бы она не сдюжила. Понимаешь, он ведь из тех, от кого не уходят.
– Черт возьми, то есть как раз такой же, как ты, да? – разозлилась наконец я. – От тебя тоже не уходят, ты тоже всегда уходишь сам.
– Да какая разница? Можешь мне пообещать, что не станешь с ним общаться? Сонька, а? Никогда ни слова ему не скажешь обо мне. Просто так, ради моей прихоти.
– Если это так важно для тебя, то пожалуйста! – пожала плечами я.
Ложь всегда давалась мне легко, но я врала, только когда не видела возможности сказать правду. Кроме того, в тот момент я совершенно не собиралась общаться с его отцом. Я не планировала увидеть его снова, я не собирала информацию о нем, хотя это было не так уж и сложно – не так уж много на свете Дмитриев Евгеньевичей Ласточкиных, хирургов-кардиологов. Интернет принес бы мне улов, стоило бы мне только забросить сети, но я не собиралась этого делать.