— Версию, Вениамин Гаврилович, я вам и доложил.
— Ну да? Соврал, что ли?
— До последнего слова.
— От шельма! Молоде-ец... на голубом глазу. Экспромтом! Хлыбова, а?! — шумно восхитился Хлыбов.— А я, голубчик, признаться, поначалу тебя за дурака держал, ты уж извини, но теперь вижу, сработаемся, ха-ха! Кстати... на кой ляд тебе наша дыра? Если по правде? Здесь мухи от тоски дохнут.
— Из любопытства, Вениамин Гаврилович.
— Чего, чего?
— Из любопытства. Это сущая правда, как на духу. Если не слишком торопитесь, я в двух словах объясню.
Хлыбов качнулся с пяток на носки, махнул рукой.
— Ладно. Валяй.
— Все началось с моего студенческого диплома. По статистике правонарушений. С дипломом я разделался скоро, а вот в статистике увяз. Поначалу меня интересовала динамика правонарушений, цикличность, периоды вспышек, затухание, характер преступных действий и тому подобное, но потом я выделил для себя особую группу так называемых нераскрытых преступлений. Не тех, которые были завалены по халатности или по недомыслию следствия, а совершенно особую — в некотором роде таинственных преступлений, из числа тяжких.
— Ну-ка, ну-ка? Садись,— заинтересовался вдруг Хлыбов, и почти насильно усадил Алексея на скамью. Сам сел напротив.
— Несколько таких дел я по архивам раскопал, и ничего из них не понял. Изложено на первый взгляд бестолково, в свидетельских показаниях разнобой. Внятные мотивы отсутствуют, одни домыслы, свидетели все на подозрении. Улик либо нет вовсе, либо одна взаимоисключает другую. В результате с большой натяжкой списывают косвенное соучастие на первого попавшегося. Словом, неразбериха полная, я, правда, попытался установить некую определенную сумму качеств, то общее, что позволяло выделить эти дела в особую группу. Кроме неразберихи, все преступления такого рода относятся к особо тяжким, это раз. Направлены против личности, два. Личность потерпевшего, как правило, образцом для подражания не являлась. Но это дело обычное, я заключений не делаю, В-третьих, все преступления имели характер возмездия. И самое главное, большая часть свидетельских показаний, кроме явных оговоров или попыток свести счеты, по сути совершенная чертовщина, в прямом смысле. Или новейшая наукообразная ахинея: «резонансные орбиты», «лунные фазы», «сверхактивность солнца»... «Полтергейст». «Земная энергетика», «орбитальная». Вплоть до «биополей». Да! Еще одно свойство. Эти преступления носят, как правило, локальный характер. Привязка к определенной местности, к определенному, я бы сказал, социальному градусу.