– Елена, остановись! – засуетился Верховный. – Я тебе запрещаю! Я тебе приказываю, наконец!
– Вот как? – Красавица остановилась на пороге и, уперев руки в бока, повернулась к нам: – Запрещаете и приказываете?
– Запрещаю, – неуверенно подтвердил Верховный. – Именем Одного…
– Жене своей запрещать будешь! – взорвалась красавица, заикаясь от злости. – Ты, старый похотливый козел! Ты думаешь, я не вижу, какими глазами ты на меня смотришь?! Заруби себе на своем дерьмовом носу, животное: Верховный – не значит незаменимый! Надо будет – заменим, дело нехитрое!
Дверь за разъяренной красавицей шумно захлопнулась.
– Не расстраивайтесь, старина, – сказал Учитель. – Брошенная богиня хуже раненого дракона, вы же знаете поговорку. Подумайте лучше, что эта парочка с Бьорном сделает…
– Спасибо, Учитель, – сказал Верховный, и скорбные морщины на его лице разгладились. – Вы знаете, чем утешить.
– Да что с вами сегодня? Не выспались? А если нашествие бреев или, тьфу-тьфу-тьфу, война с драконами?
– Простите, я что-то устал. Слишком много всего навалилось. Конечно, мы не можем разбрасываться богами, способными накладывать заклятия тринадцатой ступени. Россум, приказываю арестовать Бьорна Толстого и доставить его ко мне, в этот зал, живым.
– Слушаю. Разрешите выполнять?
– Нет, Россум. Вы мне понадобитесь здесь. Отправьте подчиненного посмышленей.
– Тора Ефрея.
– Шутите?
– Я никогда не шучу. Тор – прекрасный исполнитель. А моих подчиненных вы знаете не хуже меня!
– Хорошо, под вашу ответственность… Теперь с вами, юноша, – Верховный повернулся ко мне.
Некоторое время он рассматривал меня с каким-то нездоровым любопытством. Похолодев, я на всякий случай стал по стойке смирно и изобразил на лице почтительность.
– Коллеги, полюбуйтесь на него, – сказал Верховный. – Вы такого давно не видели. Смертный.
– Ну что ты будешь делать! – Учитель в расстроенных чувствах звонко похлопал себя по лысой макушке. – Пролез! А я, старый пень, и не заметил ничего!
– Я одного не могу понять: у нас что, где-то помазано веществом, именуемым медом?!
– Лезут и лезут, олухи! Небеса, чай, не резиновые!
– У вас, юноша, болезнь, именуемая манией величия! Вы что, богом себя вообразили?!
– Минуточку. – Верховный с достоинством поднял руку. – Попрошу тишины! Я думаю, смертный уже понял, что ему здесь не место.
– Я давно это понял, – сказал я. – Я домой хочу. У меня там кошка голодная и жена психует. И горячее пятно на обоях. Как бы квартира не сгорела!
– Похвально. Кстати, как вы сюда попали?
– Сам не понимаю, – сказал я. – Работал себе, никого не трогал…