В полумраке все выглядело по-домашнему просто и уютно. Неярко горели лампочки, и темнота скрадывала громаду стопятидесятиметровых вращающихся печей. Гешке здесь нравилось еще и потому, что ему казалось, будто находится он на мостике боевого корабля.
— Лево руля, право руля, полный вперед! — услышал Гешка и почувствовал, как чьи-то руки схватили его за уши.
Гешка рассерженно рванулся и увидел Любу. Он хотел было отругать ее, но, заглянув в голубые глаза девушки, такие бездонные, нежные, растерялся, покраснел.
Люба тоже вдруг смутилась. Сняв с Гешкиных плеч руки, сказала:
— Мечтаешь, помазок?
— Я помазок, — сказал Гешка, — а ты кто? Помазиха? Тоже моторы тряпками драишь.
— Я техникум кончаю, практикуюсь пока у вас, — ответила Люба. — А диплом получу — сменным мастером буду.
— Видали мы таких мастеров!
— А вот увидишь. Тогда-то я тебя погоняю. Гешка, сюда! Гешка, туда!
Люба рассмеялась ему в лицо, сбежала по лесенке и пошла по цеху, вызывающе громко постукивая каблуками.
Гешка смотрел ей вслед, а она, словно чувствуя его взгляд, обернулась и помахала рукой около лица, как будто в руке была кисточка для бритья, и исчезла за печью.
«Что ж, помазок так помазок, — беззлобно подумал Гешка. — Только посмотрим, кто первым своего добьется: ты ли сменным станешь, или я обжигальщиком буду».
— Гешка! Иди сюда! — раздался снизу голос.
На площадке, идущей вдоль печей, стоял Илья Морозов, обжигальщик, в смене которого Гешка работал подручным. Илья совсем недавно демобилизовался и продолжал носить тельняшку и бушлат.
Гешка души не чаял в своем начальнике. Он часами мог слушать его рассказы о морской жизни. Да и в своем дело Илья был большим мастером. После службы на флоте он прошел курсы усовершенствования на московском цементном заводе «Гигант» и вернулся в Новороссийск, где работал до призыва. Гешка даже ходить пытался, как Морозов, немного враскачку, словно под ногами была палуба корабля.
— Ну что ж, давай принимай печь, — сказал Илья, и в глазах его мелькнул лукавый смешок.
Они стояли около конторки, и Гешка ожидал, что Илюша, как бывало, пройдет по печи, посмотрит, проверит, объяснит попутно, какие есть неполадки или признаки приближения этих неполадок. С этого всегда начиналась их рабочая смена.
Гешка давно почувствовал преимущество Илюшиной системы обучения. Он знал, что Илья ничего не покажет ему нового, если не убедится, что тот не усвоил предыдущее. И Гешка старался. Он все увереннее обращался с печью, чувствуя правоту Илюшиных слов: если сам не попробуешь — не научишься. Уже не раз оставался на время вместо Морозова. И все же слова «давай принимай печь» прозвучали для него неожиданно. Он растерянно посмотрел на обжигальщика.