Я рассказал и об этом.
— Ладно, — проговорил Афанасий Гаврилович, — товарищеский суд разберется.
И разобрались. Теплов не ожидал, что у Кости найдется столько защитников. Ребята крепко ругали Василия. Припомнилось ему и то, как он отказался помогать молодым комбайнерам в ремонте, как рвачески убирал хлеб — лишь бы гектары нагнать, а о машине не заботился. Суд объявил Теплову общественное порицание.
Когда все закончилось, встал Афанасий Гаврилович и сказал:
— Тут на мое имя письмо пришло. Одна женщина благодарит нашего товарища, который помог ей в трудную минуту.
Ребята заволновались, зашептались, поглядывая друг на друга — о ком, мол, речь идет?
А директор продолжал:
— У нее украли деньги, и он ей отдал свои. А некоторые говорят, что он в лес смотрит.
— Да это же Костя! — крикнул я.
— Правильно, Костя, — подтвердил директор. Сойдя со сцены, он подошел к Косте и пожал ему руку.
Зал вдруг словно взорвался — ребята закричали, захлопали в ладоши. Смущенный Костя покраснел, опустил голову.
11
Три дня Василий, мрачный, насупленный, работал на соломокопнителе.
«Попросится назад или нет? — думал я. — Если у него настоящая душа механизатора — должен попроситься».
К вечеру по рации Афанасий Гаврилович сообщил, что для нашей бригады выделен еще один комбайн из пришедшей партии. Я поехал по участкам, раздумывая, кого же послать за комбайном.
Вернулся на стан, увидел вставший на техуход комбайн. Вместе со всеми около него возился и Василий.
«Ну что ж, — подумал я, — теперь его можно поставить на старое место».
Я подошел к комбайну. Увидев меня, Теплов отвернулся и пошел в сторону.
— Товарищ Теплов, — позвал я, стараясь говорить как можно официальное. — Возьмите завтра с утра дизель и поезжайте на центральную — получите там новый комбайн.
Теплов даже растерялся от неожиданности, недоверчиво посмотрел на меня, потом подбежал и взволнованно заговорил:
— А может быть, мы сейчас отправимся, зачем же ждать до утра — время дорого.
Прошло еще несколько дней, таких же напряженных, горячих. Как-то, едва отужинала дневная смена, на полевой стаи приехали директор с парторгом и с ними какой-то незнакомый товарищ.
— Проведем маленькое совещаньице, товарищи, — сказал Афанасий Гаврилович. — Уборку вы ведете неплохо, от других не отстаете… — Он помолчал, хитро оглядел всех, а потом вдруг улыбнулся: — Да чего там говорить! В общем, за последнюю пятидневку вы вышли по уборке на первое место в совхозе.
Что тут поднялось! Ребята и девчата окружили директора, сразу все заговорили, засмеялись. Наверное, будь он чуточку поменьше, обязательно качать бы стали за такую радостную весть. А Афанасий Гаврилович над всеми на целую голову возвышается и басит: