– Типа маллета[53], – вставил я. – Деловая спереди, отвязная с тыла.
– Маллет – для лохов. – Он ткнул пальцем в фотографию Фрэнки Ди Марджио. Изображение смялось. – Жалко ее, на вид серьезная цыпочка. Хорошая костная структура; я мог бы сделать так, чтоб она собой гордилась. У Тигретто она только время потеряла.
– Так называется салон твоего брата?
– Нет, приятель, так он сам себя называет. Тигретто значит маленький тиграи. Как будто мы итальянцы или что-то вроде того. А заведение называется «Занзибар». Как будто он оттуда. – Мастер захохотал. – А сам-то из Пасадины.
* * *
Через тридцать пять минут я стоял перед рыхлым, мягкотелым темнокожим со светлой кожей и с детским лицом. Наголо обритый череп укреплял впечатление, что передо мной ребенок-переросток. И еще голос. Как у запыхавшегося Майкла Джексона.
Внутри все было как у брата, – тату-салон и разномастное барахло. Увидев фото Фрэнки Ди Марджио, он кивнул.
– А, конечно, узнаю – та, спокойная… Она вас послала? – Тигретто оглядел меня с ног до головы. – Хотите рисунок для личного пользования?
– К несчастью, она мертва. Убита. – Предупреждая его следующий вопрос, я быстро показал бейджик консультанта. Он вытаращился, не обратив внимания на малоубедительные доказательства моей квалификации.
– Убита? О нет… Кем?
– Это мы и пытаемся выяснить.
Глаза Тигретто увлажнились.
– Мне так ее жаль, она была замечательной клиенткой. – Он показал на фотографии: – Я сделал это, вот это и это.
– А кто делал остальное?
– Понятия не имею.
– Долго она к вам ходила?
– Несколько месяцев.
– Одна или с кем-то?
– Был парень, – ответил Тигретто. – Ее бойфренд. Вот он точно знал, какую татушку ей сделать. Я его и раньше видел, только он приходил с другой цыпочкой. Совершенно невинным созданием. Она все собиралась сделать решительный шаг, но потом струхнула.
– Когда это было?
– Так… Я бы сказал, наверное… с год назад? Нет, меньше, месяцев шесть, семь. А потом он пришел с Фрэнки, и она согласилась на все. Я тогда подумал, что он, может, нашел себе новую цыпочку, потому что первая не согласилась.
– Можете описать первую?
– Черт, конечно, у меня замечательное визуальное восприятие и память. Белая, стройная, хорошо выглядит. Спокойная. Никогда с ним не спорила и сначала действительно села в кресло, а потом, когда я уже собирался начать, просто встала и ушла.
– Не уходите, – велел я и, выйдя из салона, побежал к машине, нашел фото Кэтрин Хеннепин в бумагах, которые возил в багажнике, и вернулся.
– Да, это она, – сказал Тигретто. – И нечего было пугаться, я использую новейший обезболивающий крем. Кроме тех клиентов, которые приходят не только из любви к искусству, но и ради боли.