— А я-то слышал, что у нас сокращения намечаются! — в полувопросительной форме продолжал Северцев, внимательно присматриваясь к выражению лица Евгения Сидоровича: тот обычно знал все.
— Болтают всякое. А коридоры заселяют. Сократим опять уборщиц да секретарей: их у нас на десять сокращений хватит… — хихикнул старичок и, поклонившись, той же семенящей походкой заторопился дальше.
Северцев понимающе улыбнулся.
В приемной перед его кабинетом модно одетая, с крашеными светлыми волосами секретарша Милочка самозабвенно болтала по телефону. При появлении Северцева она бросила трубку и, поспешно ответив на его приветствие, принялась усердно собирать в папку разбросанные по столу документы.
Михаил Васильевич разделся, достал из портфеля нужные бумаги и отправился к начальнику главка.
В прокуренной приемной толпились люди. Трезвонило несколько телефонов. Чуть ли не все, кто снимал трубку, немедленно требовали итоговых сводок за октябрь, грозили лишить кого-то премии за задержку сводок по капитальному строительству, кого-то ругали за срыв плана по валовой продукции…
Птицын сидел в кабинете один. Он разговаривал по двум телефонам сразу и тоже требовал злополучных сводок. Зажав одну из трубок между головой и плечом, он высвободил правую руку, протянул ее Северцеву, улыбнулся ему, указал на кресло и стал что-то торопливо записывать.
На Птицыне был щегольской синий костюм из дорогой шерсти, шелковая рубашка, шея повязана людным галстуком, желтые туфли покоились на толстенной каучуковой подошве. Среднего роста, полный, с узкими покатыми плечами и круглым животиком, дышащий довольством и благополучием, он показался Северцеву совсем не похожим на Сашку-свистуна, каким он знал его почти четверть века назад по Горному институту…
В те времена Птицын любил выступать на концертах с художественным свистом, за что и получил свое малореспектабельное прозвище. Сейчас Северцев смотрел на почти лысую, с жалкими волосиками на висках и затылке, голову, на желтое одутловатое лицо с заплывшими глазками, красноватым острым носом, — и в его сердце шевельнулась грусть.
Начальник главка закончил разговор по обоим телефонам ясными и краткими указаниями: «Давай жми!» — сказал он в одну трубку, «Давай, давай!» — в другую. Потом со вздохом откинулся на спинку кресла и, укоризненно глядя на Северцева пустыми глазами, с начальственной печалью изрек:
— Подвел ты нас, Михаил Васильевич! Послал я тебя на ликвидацию прорыва, а ты даже плана не дотянул… И когда!.. К Октябрьскому празднику!..
— Надеюсь, ты интересуешься не только тем, как комбинат выполнял отдельный план к торжественной дате, а главным образом — причинами постоянного отставания… Я привез подробный анализ работы. Здесь и предложения комбината. — Северцев развернул скрученную в трубку бумагу. — Надо помочь им, во всяком случае хоть не мешать работать нашими запретами.