Заплакала Ина, тяжело вздохнул Ян.
«Что ж, сын, — сказал отец богов, — суждено тебе до конца времен быть Смертью. Сестра твоя будет плести из нитей судьбы всего сущего, а ты будешь эти нити пресекать. Женщин, детей, стариков и мужчин, у каждого ты рано или поздно отнимешь самое дорогое, что есть у них — жизнь, и проклянет тебя каждый…»
Ничего не сказал на это Анку, повернулся к брату, Арду-кузнецу, хозяину земных недр:
«Выкуй мне двенадцать железных обручей и надень на мое сердце!..»
Молчали. Жрица выдержала эффектную паузу. Надя смотрела на статую у алтаря, оглушенная услышанным.
— Приходи, если захочешь узнать больше о нашем боге, — подытожила жрица. — Поверь, он не так страшен, как о нем говорят!
— Я знаю.
Жрица вернулась к сестрам на сцене, а Надя задержалась у алтаря. От стыда и разочарования в себе она не могла дышать.
«Нити или ножницы, девочка?» — спросил ее Роджер.
Царевна зажмурилась, чувствуя, как горят щеки и холодеют руки.
Значит он, выбравший ножницы, такой увидел ее в том лесу?! И как ей жить теперь? Как взглянуть ему в глаза при встрече?
«А будет эта встреча?»
Только сейчас, стоя перед пустой статуей, она вдруг поняла, как ей не хватает его. Странное было чувство.
Она честно старалась выбросить Роджера из головы последние дни. Он не человек, у него свой путь, у нее — свой. Пусть разочаровывается в ней, пусть бросает. Что с того, если они больше никогда не встретятся?
От этой мысли подкашивались ноги.
Надя запретила себе ходить в храм. Чем меньше воспоминаний о Роджере, тем лучше. Он сам решил оставить ее, ей же лучше!
Но прошел день, прошла неделя… Странное новое ощущение не покидало ее. Словно в груди поселился противный верткий хорек, он все крутился, толкался, царапал душу. Он не давал дышать в полную силу, отравлял любую радость. Не хотелось есть, не хотелось спать, и восторг от нового города, от долгожданного моря и новых встреч — обесцвеченный.
Перед сном, лежа в кровати и всматриваясь в черные силуэты яблоневых веток, царапающих окна, она звала его.
«Роджер! Ты ведь слышишь, когда я к тебе обращаюсь, правда? Роджер, пожалуйста, приди ко мне. Давай поговорим! Это не честно, что ты сбежал, не поговорив со мной!»
Темнота в комнате молчала.
Шепот.
Как человек, живущий на берегу океана, привыкает к шелесту волн, так и Анку привык к этому вечному шепоту, перестал замечать. Он слышал каждое слово, каждую обращенную к нему мысль, но никогда не прислушивался. Он был Смертью, в его адрес редко произносили добрые слова, так зачем слушать? С начала времен он носил на сердце двенадцать железных обручей и был глух к мольбам.