Кай некоторое время молчал, раздумывая.
– А эти… уроды тебе ничего не вкалывали? В смысле, под кожу. Или, может, выпить что-то давали?
Симонов пожал плечами и признался:
– Я не помню. Вы не подумайте, я не трус, просто…
– Ну, знаешь… не мне упрекать того, кто в одиночку по подземке ходил и сейчас, к слову, не бьется в истерике, а вполне спокойно со мной беседует. Ты, между прочим, личность легендарная, не удивляйся, коль услышишь про юношу, бродящего по туннелям и темноты не боящегося.
– Да я действительно… – начал Влад. Свою известность он воспринял равнодушно и точно никаких светлых чувств при мысли о ней не испытал. – Боязнью туннелей не страдаю вовсе – наверное, тоже врожденная особенность. Я там, между Чеховской и Добрынинской, все словно в тумане видел. Больше половины не помню: шел, шел и пришел на станцию, меня еще чуть к стенке не поставили, когда я им представился. Винт меня допрашивал, а потом обвинения снял и чего-то такое заявил тамошним пограничникам, что меня сразу отпустили и сдали ему на поруки.
– Винт, значит… – протянул Кай, и на мгновение лицо у него застыло, а глаза заледенели.
– Знаете его? – замирая от неприятного предчувствия, спросил парень.
Сталкер немного оттаял, вновь ухмыльнулся.
– Знаю, конечно. Этого кобеля невозможно не знать – воплощенный анекдот всея метро. По бабе на каждой станции, – сказал он.
Влад фыркнул.
– А Винт обо мне упоминал?
– Нет, – тотчас заверил Симонов.
– И это замечательно. Значит, собственные выводы сделаешь, – отозвался собеседник, явно намекая на то, что между ним и Винтом если не вражда, то точно не приятельство и дружба. Впрочем, Влад, особенно учитывая последний разговор, тоже сильно сомневался, что у него с Винтом остались нормальные взаимоотношения. И Кай, кстати, нравился ему гораздо больше, от него словно шла теплая мягкая уверенность: обволакивала, необидно насмехалась, поддерживала. Парень ему безотчетно доверял и, если бы сталкер только предложил отправиться с ним наверх, не пошел бы даже, а побежал за ним, готовый к любым авантюрам, беспрекословно выполняя приказы.
Его спаситель снял рюкзак, звякнувший чем-то металлическим, вытащил из сетчатого кармана на боку термос и протянул Владу:
– Наливай и пей, даже если думаешь, будто не хочешь. Обезвоживание тебе точно ни к чему.
Симонов поблагодарил в третий раз, понял, что как-то оно странно со стороны смотрится, и занялся термосом. Пить хотелось почти невыносимо. Начиная глотать прохладную, чем-то подкисленную жидкость, он полагал, будто на одной кружке точно не остановится, однако та неожиданно хорошо утолила жажду.