Но потом она вспомнила бледное лицо Келли, когда та увидела ангелов, сражающихся с изгоями. Что случилось с Келли после ухода Люс? Где теперь были изгои? Как Люс сможет объяснить Келли или своим родителям, что произошло – если, конечно, когда-нибудь вообще вернется на свой задний дворик и в ту жизнь?
Потому что теперь Люс знала, что не вернется в ту жизнь, пока не выяснит, как не дать ей закончиться. Пока не снимет это проклятие, заставляющее ее и Дэниела проживать историю обреченных влюбленных снова и снова.
Она явно в этом театре по какой-то причине. Ее душу тянуло сюда. Почему?
Люс проталкивалась сквозь толпу, двигаясь вдоль края амфитеатра, пока не увидела сцену. Деревянные доски покрыли плотным конопляным ковриком, который должен был выглядеть, как жесткая трава. Две полноразмерные пушки стояли, как стража, у каждого крыла сцены, и апельсиновые деревья в горшках были выставлены в ряд у задней стены. Недалеко от Люс шаткая деревянная лестница вела к спрятанному за занавеской месту – артистической уборной, как она помнила из занятий театрального кружка, на которые ходила вместе с Келли. Там актеры переодевались в костюмы и готовились к своим сценам.
– Подожди! – позвал Билл, когда она заспешила вверх по лестнице.
За занавесью оказалась маленькая, тесная и тускло освещенная комната. Люс прошла мимо стопок манускриптов и открытых шкафов, полных костюмов, едва отрывая взгляд от массивной маски в виде львиной головы и висящих рядами золотых и фиолетовых плащей. Потом она замерла, увидев несколько переодевающихся актеров – парней в наполовину застегнутых платьях, мужчин, зашнуровывающих коричневые кожаные ботинки. К счастью, актеры были поглощены тем, что пудрили лица и лихорадочно повторяли свои роли, так что комната была наполнена выкрикиваемыми репликами из пьесы.
Прежде чем кто-либо из актеров поднял глаза и увидел ее, Билл подлетел к Люс и затолкнул ее в один из шкафов. Одежда сомкнулась вокруг нее.
– Что ты делаешь? – спросила она.
– Позволь напомнить тебе, что ты актер в то время, когда не было актрис, – Билл нахмурился. – Как женщине тебе здесь места нет. Не то чтобы это тебя останавливало. Твоя прошлая «я» сильно рисковала, чтобы получить роль в пьесе «Все это правда».
– «Все это правда»? – повторила Люс. Она надеялась, что хотя бы узнает название. Не повезло. Она выглянула из шкафа в комнату.
– Ты ее знаешь как «Генрих Восьмой», – сказал Билл, за воротник дергая ее назад. – Но обрати внимание: хочешь высказать предположение, почему твоя прошлая «я» лгала и переодевалась, чтобы получить роль…