– Кирочка, девочка моя, со своими игрушками ты вправе обращаться как угодно, но родительские вещи брать нельзя. Тем более фотоаппарат и телескоп, которые не их, а школьное имущество. Даже если ты вынесешь все родительское добро, дразнить тебя они не перестанут. Такие уж вы, дети. Просто не обращай на дразнил внимания. А то, что дружить не хотят, разве в этом твоя беда? Ты замечательный, добрый, щедрый ребенок, да за дружбу с тобой драться должны, а ты ее на игрушки выменять хочешь. Так быть не должно.
– Но меня все дразнят толстой и жирной и, только когда игрушки у меня новые появляются, начинают со мной общаться… А мне ведь одной скучно… – Я почти плачу, голубые радужки утопают в прозрачной влаге, а подбородок предательски дрожит.
Рука няни легонько касается моих рыжих хвостов.
– Ведмежонок, ты еще совсем юное дитя, но должна кое-что знать о жизни уже сейчас. – Голос Прокоповны звучит серьезно, но в то же время добро. – Есть злые и завистливые дети, жестокие, бессердечные, и даже когда они вырастают, то не меняются, такими уж уродились. Ты у своих родителей получилась прелестной и добродушной, такой и оставайся и дорожи этим. Пусть тебя дразнят, пусть не дружат, пусть другие делают все что угодно, Бог им судья. Ты прощай, улыбайся в ответ и никогда не опускайся до уровня обидчиков и завистников. Даже не слушай никого, а уверенно иди по жизни, зная, что ты самая красивая, милая, добрая и счастливая. Жизнь, она расставит все по местам, но ты должна ей помочь – не опускать собственной планки до чужих оценок и надежд, а люби себя такой, какая ты есть. Самое важное в этом мире – найти свое в нем место, свое счастье, а не плясать под чужую дудку. Так что, милая, не пытайся купить дружбу, а находи свое счастье в себе самой.
Естественно, понимаю я далеко не все, но в маленький еще не засоренный мозг навсегда впиваются слова, что я должна принять и полюбить себя такой, какая уж уродилась. Это и стало моим девизом на долгие годы.
– А что со мной мама сделает, если ребята не вернут школьные вещи?
– Что тут уже сделаешь? – Прокоповна пожимает плечами. – Дождемся вечера, авось твои дружки образумятся и все вернут. А там посмотрим, как нам выйти сухими из воды. А пока пойдем в дом, уж обед давно остыл.
Без особой надежды я еще раз взглянула по сторонам, но, кроме трех старушек, неспешно шагающих в неизвестном направлении, никого не увидела. Расстроенная, но в душевном возбуждении от того, что я красивая и хорошая, я и потопала в дом.
Буквально за несколько мгновений до прихода с работы мамы, Костя, Сережа и Сашка вернули фотоаппарат и телескоп, молча кинули их во дворе и убежали. Разбираться в том, возможна ли их эксплуатация после многочасового пребывания в руках малолетних хулиганов, времени не было, да и Прокоповна ничего в этом не смыслила, а я тем более. На вид все было в порядке.