Капитон посмотрел за спину – с низовья Иргиза поселение окружено, оттуда скакали верховые казаки.
– Дедушка, а мы что же? Бежим в лес! Посекут и нас. Да брось ты топор!
– Беги, Илья, беги, внучек! – заторопился Капитон. – Уходи за реку, прячься в глухомань, в подкоренья, чтоб не сыскали барские псы и не выволокли на растерзание!
Капитон успел заметить, как с заячьей резвостью внук нырнул головой под куст бузины с надеждой, что и дед за ним следом поспешит, перекрестил его спину и повернулся бежать на помощь тем, кто бился уже у околицы…
Что-то горячее хлестко ударило в правый висок. Невыносимая боль сковала старое тело, сразу же отнялись ноги, и Капитон опрокинулся навзничь, подмяв ветки бузинового куста. Топор выпал из руки и глухо протарахтел по ступенькам землянки. Хватило сил лишь поднести руку к голове – на ладони осталась кровь. Кровь текла по правой щеке в густую бороду.
– Илейка, – тихо позвал он внука без всякой надежды быть услышанным, сделал попытку подняться, уперся локтями в смятую траву…
Рядом тут же оказалось лицо Илейки, его страхом наполненные глаза. Внук что-то спросил, пытался поднять его с земли.
– Спасайся, внучек… Ты в нашем роду один теперь. Отыщи заветную страну… мужицкое царство, скличь на Русь богатырей, за отца своего поквитайся кровной местью…
Илейка что-то снова спросил, потом его лицо пропало, и Капитон видел только изношенные лапти да замызганные грязью концы штанин, из которых выглядывали загорелые ноги, исцарапанные ежевикой. Вновь лицо Илейки оказалось рядом – внук плакал, губы у него дергались. Он принялся было тянуть его и, кажется, немного протащил за куст, зачем-то начал ломать ветки и укрывать им тело Капитона.
– Иди на восход солнца, до реки Катунь, вдоль Китайского царства и до окиян-моря. – Капитон пытался пересказать внуку путь в заветную страну, но слова во рту становились тяжелыми, словно круглые и сухие камни. – Найдешь вольное царство, собери атаманов, призови на Русь отважных запорожцев… – Мысли путались, начало возникать одно видение за другим. – Федя, ты жди. Вот и я уже к тебе собрался… Мы скажем Анисье, Лукерье, где лежим… Они придут к нам… И я с тобой в неведомое Беловодье, прочь от Демидова. Вот только отлежусь малость, уймется кровь, и я встану… Я догоню тебя, Илейка, а ты иди…
Красные сполохи метнулись у Капитона в глазах, судорожно вытянулись немало верст исходившие по земле ноги. Немигающий взгляд голубых глаз застыл, и веки не дрогнули, когда на лицо упали Илейкины сиротские слезы.
О том, что над ним безутешно и беззвучно плакал внук, Капитон уже никогда не узнает.