Мимо толпы нищих на паперти отроки шмыгнули в раскрытую дверь деревянного храма, по тесной и крутой лестнице, в полутьме и прохладе, поднялись на продуваемую ветрами колокольню. Услышав за спиной громкий говор Панфила, от окна в сторону Волги шагнул им навстречу звонарь Прошка, сутулый, будто одинокое дерево, ветрами согнутое на открытом холме. И совершенно лысый, как церковный колокол. Поверх заношенной алой рубахи накинут пыльный старенький зипун.
– Вона-а кто ко мне в гости пожаловал! – прокричал Прошка, раздвигая торчащие в стороны усы в дружеской улыбке. – Панфил – сын купеческий! А привел кого?
– Это Илья, – прокричал в ухо звонарю Панфил. – Отец мой Данила с Яика его привез. Выкупил у киргиз-кайсаков. Теперь у нас жить будет. На город поглядеть сверху пришли.
– А что же, за погляд денег не берем, – разрешил Прошка, принимая от Панфила большое красное яблоко.
Город с колокольни виден весь – дугой вытянулся он от реки Самары по волжскому берегу до густой дубравы за оврагами. У дальней отсюда пристани теснились несколько груженных солью барж, а на них неутомимыми лесными муравьями копошились люди, вытаскивая мешки на берег и складывая в ровные штабеля.
Справа от рынка под церковью просматривалась еще одна короткая улица с обывательскими дворами, а еще правее, вверх по волжскому склону, на самом возвышении – земляная крепость по форме четырехугольника, вытянутого вдоль главной улицы города. Длина крепости саженей в двести, не менее. Внутри земляной крепости несколько срубовых построек, амбары, крытые погреба.
Панфил высунул руку из оконного проема и ею стал чертить по воздуху, поясняя:
– Здесь, где теперь мы с тобой, в прежнее время стояла деревянная крепость – старый город. Видишь, как разместились посадские постройки вокруг этой церкви и рынка? Аккурат вписывались в старые рубленые стены. А вон там, где дальний край города, там страх какой овражище. К нему, с правой руки от нас, совсем близко подходит другой овраг, от реки Самары. Вдоль тех оврагов и прорытого прежде рва между ними в старину были возведены дальние охранные сооружения с башнями и воинским караулом из стрельцов и казаков. Это когда калмыки и иные кочевники окрест города имели свои кочевья. Случалось, по памяти стариков, и сшибки бывали с теми кочевниками у стен города. Теперь живем открыто и безбоязненно.
Илейка вдруг ойкнул и схватился за голову – ударился о колокол. Панфил беззлобно рассмеялся. Заулыбался и звонарь Прошка, обнажив полупустой рот. На колоколе Панфил прочитал надпись:
– «Вылит по усердию тайного советника Татищева в город Самару к церкви Святого Николая в тысяча семьсот тридцать девятом году», – и добавил: – Вот когда это было, а все висит, и звон от него чудесен.