Слуги Елкайдара проворно соскочили с коней, потянули из приседельных сумок арканы вязать беглых урусов и – вдруг замерли, когда увидели наведенные на них пистоли. Коверкая русские и хивинские слова, Кононов крикнул им:
– Будем убивать всех, кто поднимет меч на нукеров белого царя!
Иван при одном упоминании имени Елкайдара взъярился и выхватил оба пистоля, шагнул вперед, заслонил собой Демьяна. Гаркнул так, что купец с дыней шарахнулся в глубь ниши, будто и ему могла достаться шальная пуля:
– Назад! Ухо на ухо менять буду!
Слуги Елкайдара без толмача поняли, что от них требует этот страшный длиннолицый и длинноусый урус, в растерянности, боясь поднять глаза на хозяина, попятились. Елкайдар и сам замер в седле под дулами пистолей.
Проснулся боевой дух и в старом казаке Погорском. Он вынул свой пистоль, встал между Григорием и Иваном, по-хорезмийски выкрикнул:
– За все муки мои – убью! Пусть только кто шаг ступит навстречу!
Елкайдар понял – убьет: столько ярости вспыхнуло в кротких когда-то голубых глазах Погорского. Испугался, но просто уйти ни с чем не мог: назавтра об этом унижении узнает весь город, дойдет слух и до хана, высмеет пред другими, назовет трусливой собакой, которая боится палки в руках рабов.
– Позвать ко мне стражников! – крикнул Елкайдар в толпу, которая тесным кольцом, побросав торг, окружила трех урусов и знатного, многим ненавистного ханского достарханчея и его слуг.
– Крепись, Демьян! Живыми он нас в руки не возьмет, а ему первая пуля, – сказал Григорий на русском и хивинском наречии, чтобы и Елкайдар понял. Иван Захаров, вздрагивая от нервного возбуждения, подумал: «Чуяло мое сердце, что без драки не обойтись нам со здешними барами! Эх, теперь бы с десяток моих ребят из полка, метнуться в седло да показать им настоящую драгунскую рубку! Навек отбили бы охоту задирать нашего брата».
Расталкивая зевак, в круг протиснулся отряд стражников, человек восемь. Старший подбежал к Елкайдару со спины и, не видя еще казаков с Захаровым, подобострастно спросил:
– Господин, где ваши рабы?
– Перед тобой! Открой свои глаза!
Стражник обошел коня и в недоумении остановился: рабов нет, есть «ференги урусы», о которых слышала вся Хива. И все при оружии, в самом деле нукеры белого царя, как сказал хивинец, позвавший его на торговую площадь.
– Господин, где же ваши рабы? – И стражник в смущении обернулся к ханскому достарханчею.
– Слепой осел! – закричал, брызгая слюной Елкайдар. – Я сказал – перед тобой! Этот сбежал давно, а этот – днями! Взять их!
– Неправда! – ответил громко Григорий и к стражнику: – Я выкуплен Джан-Беком, а товарищ – мною. И бумага о том при нем есть. Посмотри сам, о справедливый воин справедливого хана, – невольно перешел на восточный язык Кононов. – Господин в неправедном гневе, твой же светлый ум способен рассудить на благо великого хана. Убьете нас – белый царь теперь совсем близко. Нуралихан пропустит его войско и укажет дорогу к Хиве. Чья голова тогда слетит первой? Хан в гневе бывает беспощаден к нерадивым слугам.