Внизу последние пассажиры поднимались гуськом по трапу, последние автомобили загружали в брюхо судна. Совсем чуть-чуть осталось, волновался Майлз, и трап отсоединят, а паром отчалит. В конце концов Чарли Мэйн взял Грейс за руку и сказал:
— Послушайте. Дело в том, что придется подождать.
— Понимаю, — ответила Грейс, отворачиваясь от него и устремляя взгляд на винъярдскую бухту.
— Помните о Пуэрто Валларта.
— Буду помнить.
— Обещайте, что не разуверитесь.
— Вам пора, — указала Грейс на рабочих внизу, принявшихся отсоединять трап.
Он и сам это видел, но задержался на секунду, чтобы попрощаться с Майлзом.
— Может, еще увидимся, — сказал он, протягивая мальчику руку, и когда Майлз пожимал его руку, то заметил огромное пятно от ядовитого плюща под локтем Чарли.
— Чарли, — сказала Грейс.
Трап уже отодвигали. Они посмотрели друг на друга.
— Грейс.
— Знаю, — сказала Грейс. — Знаю. Идите.
И он ушел — подавая знаки и крича рабочим, спустился бегом на нижнюю палубу. Без каких-либо возражений рабочие придвинули трап обратно, и, благополучно сойдя на берег, Чарли пожал руку каждому из них, будто сообща они совершили некий удивительный подвиг. Потом, когда раздался свисток и паром отдал швартовы, Чарли Мэйн стоял у самого края причала и махал им вслед. Он продолжал махать, пока не стал совсем маленьким, делая паузы лишь для того, догадался Майлз, чтобы почесать руку. Майлз не мог не пожалеть его, оставшегося на острове без мази, без всяких средств, способных облегчить его страдания. И вдруг Майлз обнаружил, что матери рядом нет.
Остров полностью скрылся из виду и на горизонте проступила тонкая береговая линия Кейп-Кода, когда Грейс наконец вернулась на палубу. Майлз понял, что ее опять тошнило, и когда мать, измученная, нетвердо ступая, приблизилась к нему, она настолько не походила на фигуру, что материализовалась в утренней дымке, что Майлз подумал, не приснилось ли ему все это. На тот случай, если не приснилось, Майлз, усевшись рядом с матерью, сообщил:
— Я не расскажу папе. Честное слово.
Он был уверен, что она услышала его, но будто бы и не слышала. Она взяла его за руку, и оба не промолвили ни слова, пока паром не зашел в бухту Вудс-Хоула, сильно ударившись о причал, прежде чем замереть на месте.
Они стояли у борта, Грейс вцепилась в перила побелевшими пальцами, потом глубоко вздохнула и сказала:
— Я ошиблась. — Майлз попытался что-то сказать, но мать помотала головой, останавливая его. — Я ошиблась, сказав, что все пойдет по-другому, когда мы вернемся домой… Ничего не изменится. Ничегошеньки.