— Ну, — начал он, решая в уме риторическую головоломку, с которой наверняка не многие сталкивались, — что говорить женщине, пытавшейся лишить себя жизни по причине безответной любви к тебе, — как ты, Синди?
— Хорошо, Майлз, — ответила она. — Очень, очень хорошо. Врачи потрясены. — И добавила, видимо сообразив, насколько трудно верить ее словам: — Они говорят, это чудо. Моя душа вдруг решила выздороветь. Срывов не было уже…
Она умолкла, подсчитывая в уме, но какие числа она складывала или вычитала — большие или маленькие, дни, недели, месяцы или годы — Майлз представления не имел. Пока она вычисляла, Майлз оглядывал прихожую и гостиную в семейном гнезде Уайтингов и, как обычно, чувствовал себя не слишком уютно. Помещения были просторными, но потолки низкими, что вызывало у Майлза, мужчины крупного, не то чтобы клаустрофобию, но ощущение, будто на него давит тяжелый груз. Миссис Уайтинг коллекционировала живопись, и стены были увешаны подлинниками, но большинство картин, на взгляд Майлза, не выигрывали от развески. Большие полотна главенствовали над своими соседями. Даже его любимые вещицы Джона Марина[4] выглядели здесь чужеродными — пейзажи штата Мэн, запертые в четырех стенах помимо их воли. Показательным было и отсутствие семейных фотографий; весь фотоархив миссис Уайтинг отправила в качестве пожертвования в старый особняк Уайтингов, высившийся в центре города. На этих стенах ни Уайтингам, ни Робидо места не нашлось.
— В общем, — сдалась Синди, очевидно запутавшись в подсчетах, — похоже, я начинаю жить заново, как нормальный человек, в возрасте тридцати девяти лет. Можешь меня поздравить.
— Это же замечательно, Синди, — откликнулся Майлз, проглотив ее наглую ложь и не подавившись.
Родившись с ней в один день, Майлз вряд ли мог бы запамятовать, сколько ей на самом деле лет. С другой стороны, ее желание помолодеть на три года, возможно, доказывало, что в целом она говорила правду и что ее психика стала более здоровой. В конце концов, нормальным женщинам свойственно преуменьшать свой возраст. Может, Синди научилась заменять большую ложь — например, Майлз Роби любит ее либо полюбит со временем, — ставившую под сомнение ее душевное равновесие, на ложь маленькую, безобидную и оптимистичную. Это все равно что воображать, как в один прекрасный солнечный день ты проснешься способным забраться на высоченную приставную лестницу и прямо посреди синего неба выкрасишь церковную башню.
— Где ты будешь жить? — поинтересовался Майлз и тут же понял, что, хотя и непреднамеренно, вопрос он задал обидный.