— Как она выглядит?
— Толстой.
— Сильно или слегка?
— Она такая же толстуха, как я худышка.
— Иными словами, не слишком, — ввернул Майлз. Дочь-подросток шарахалась от его комплиментов. По правде говоря, Майлз считал ее неотразимой красавицей и регулярно пытался объяснить, что ее популярности среди мальчиков мешают только ее ум и чувство юмора. — Интересно, из каких она Берков?
— Она живет с матерью, — пожала плечами Тик, — а мать с новым бойфрендом в конце Уотер-стрит. Она говорит, у нас с ней много общего. По-моему, она влюблена в Зака. Все время твердит: «О боже, о господи, он такой милый. Как ты это выдерживаешь? То есть он же был твоим, а теперь нет».
— Ты сказала ей, что она не много теряет?
При упоминании Зака Минти, бывшего бойфренда Тик, Майлз до сих пор скрипел зубами, хотя с их разрыва минул не один месяц. Майлз лелеял надежду, что столь своевременное знакомство с Донни на Винъярде освободит его дочь от какой-либо остаточной привязанности к подростку, за которым, как и за его отцом и дедом в свое время, всегда нужен был глаз да глаз. Молчание дочери встревожило Майлза.
— Все бы ничего, — сказала она наконец, — но сейчас я не только без Зака, у меня и ни одной подруги не осталось.
В течение полугода две лучшие подруги Тик уехали из города.
— Кроме Кэндис, — напомнил Майлз.
— О боже, о господи, — заверещала Тик в притворном ужасе, — я забыла про Кэндис!
— И ты забыла меня, — опять напомнил Майлз.
Тик посерьезнела, дернула плечом:
— Ты прав.
— И дядю Дэвида.
Нахмуренные брови, извиняющийся тон:
— Да.
— И твою маму.
Едва заметная морщинка на лбу. Длить перечень Майлз не стал, и Тик позволила себя обнять, покорно скользнув в его неловкие, слишком широкие объятия. Обычно, предвидя эту медвежью ласку, Тик поворачивалась боком, и ее плечо впивалось Майлзу под грудину. Причину такого поведения ему объяснила Жанин: вероятно, развивающаяся с опозданием грудь у их дочери побаливает; из этого объяснения Майлз понял, почему сама Жанин не очень любила обниматься с ним.
— Конечно, мы не те друзья, которых ты имела в виду, — сказал Майлз дочери, — но мы не кто-нибудь.
— Да. — Шмыгнув носом, Тик зарылась лицом в его рубашку.
— Ты собираешься написать Донни?
— Зачем? Я никогда его больше не увижу.
— Кто знает, — пожал плечами Майлз.
— Я. — Тик отодвинулась от него. — И ты. — Она вернулась к посудомоечной машине.
— Тебе уроки задали? — спросил Майлз. (Тик помотала головой.) — Хочешь, я загляну попозже и отвезу тебя домой?
— Мама обещала заехать, — сказала Тик. — А если она забудет, идиот меня довезет.