Долго ли Жанин Роби — нет, Жанин Комо — обливалась слезами, исходила гневом и пинала дверцу «чероки»? Пока та не захлопнулась. Не до конца, разумеется, не настолько плотно, как следовало бы, — мешал торчавший клином груз ее дочери, но достаточно плотно, чтобы не распахиваться.
Жанин все еще трясло, когда она опять села за руль. Ей хотелось одного: нагнать дочь и во всем разобраться, чтобы все стало хорошо между ними, — с применением силы, если понадобится, но разобраться; как — она пока не знала. Жанин двинула по Имперской авеню, однако дочери и след простыл, и было уже слишком поздно, поняла она на последнем всхлипе, слишком, черт подери, поздно.
— К чему бы это, как думаешь? — поинтересовался Дэвид, когда они проезжали мимо старой рубашечной фабрики.
Ехали они из бара Беа в пикапе Дэвида, и на углу Имперской авеню он замедлил ход. Впервые после закрытия фабрики, насколько Майлз помнил, массивные железные ворота были открыты. За ними стоял лимузин, поблескивая красными массачусетскими номерами, а на крыльце старого фабричного здания группа мужчин в темных костюмах слушала, что им говорит женщина, в которой Майлз мигом узнал миссис Уайтинг.
— Ты же не веришь слухам, правда? — откликнулся Майлз.
В последнее время в «Гриле» было оживленно, все только и говорили о том, что для текстильного производства Уайтингов нашли покупателя. Майлз, как всегда, называл это «тоскливыми домыслами». И теперь появления миссис Уайтинг в компании этих пиджаков хватит на обогрев дурацкого оптимизма до конца долгой местной зимы.
— Было бы неплохо, если бы хоть что-нибудь сдвинулось с места, — сказал Дэвид, сворачивая на авеню. — А заодно это объяснило бы, почему она нас не трогает. Ощипывает дичь покрупнее.
Дэвид по-прежнему не одобрял тактику брата, уклонявшегося от того, чтобы официально уведомить миссис Уайтинг о их намерениях. Майлз с самого начала допускал, что его брат, вероятно, прав, но с того утра в прошлом месяце, когда он узнал Чарли Мэйна на газетном снимке, ему еще меньше хотелось оказаться один на один с миссис Уайтинг, словно это он изменил ей много-много лет назад на Мартас-Винъярде. И хотя это было глупо, но Майлз не мог отделаться от предчувствия, что миссис Уайтинг, лишь взглянув на него, немедленно поймет: он знает. Ему всегда казалось, что, встречаясь с ним, она каждый раз пристально изучала его физиономию в поисках намеков на некое особое понимание их ситуации, а не найдя ничего, вела себя с ним как обычно. Умом он понимал правоту брата: куда лучше действовать в открытую, но интуиция рекомендовала более извилистый путь.