Выпивать Лазареву не хотелось, да и шумные компании его в последнее время раздражали, но «потрындеть» с Волковым надо было обязательно.
В «Сто рентген» было непривычно тихо, народ еще не набежал, и Серега скучал на своем месте.
– О, ребята! Доброго дня. Что закажем? Покрепче или послаще?
– Доброго, доброго! Крепенького, обоим. А бражку свою девчонкам оставь. И закусь сообрази. И все за мой счет.
– Какие девочки, ты о чем? Вы, с вашими небритыми рожами, мне всех девчонок распугали, – Серега поставил перед мужчинами две жестяные кружки с мутноватым напитком и все те же сушки, правда, на сей раз чуток присоленные.
– И правильно! Кирхе, киндер, кюхе – вот для чего нужна женщина. А не по барам шляться. Ну, вздрогнули!
Самогон оказался крепким, у Виктора аж мурашки по коже побежали.
– Ух, забористый, зараза! – Волков кинул в рот закусь, – Серега, вкусные сушки у тебя, как делаешь такие, открой секрет.
– Жека, тебе-то зачем?
– Вдруг женюсь, вот супруга мне такие же готовить будет.
– Вот жену и пришлешь, ей как раз все и расскажу.
Волков отхлебнул еще, Виктор же, на сей раз, только пригубил.
– Чего не пьешь? Крепка?
– Крепка. Голову потом не подниму.
– Эх, интеллигенция! Все-то у вас не как у людей. Ну, рассказывай, как с кроликов шкуру снимать собрался.
– Это Ильич тебе про кроликов сказал? Шутник, бля.
– А кто ж еще? Вот, говорит, пришел ко мне Витек и требует подопытных кроликов. Не хотите ли вы, господин Волков со товарищи, пожертвовать своими шкурками на благо науки? Хотим, говорю. На благо науки – всегда пожалуйста. Так что там делать-то надо? Рассказывай.
Волков заметно охмелел, да и у самого Виктора голова была мутной. И не мешало бы еще кое-чего проверить…
– Слушай, Женька. Давай так. Ты ко мне завтра утром приди, на трезвую голову я тебе все объясню и покажу. Так-то лучше будет.
– Как скажешь, насяльника. Куда приходить-то?
– На Ботаническую, там буду. Часам к десяти давай.
– Океюшки!
* * *
Волков, само собой, опоздал.
– О-о… Ну и рожа у тебя, Шарапов! Говорил же, не пей, козленочком станешь.
– Что поделать! Тяжелое детство, деревянные игрушки, плюс плохая наследственность…
Женька плюхнулся на скамейку и тут же схватился за голову.
– Бля нерусский…
– Головушка бо-бо, денюжки тю-тю? Плеснуть?
Виктор вытащил фляжку.
– Хорошее похмелье – начало плохого запоя, сам же говоришь. Не буду, само пройдет. Или Раисе поклонюсь, сварганит чифиря.
– Ладно, будем считать, что это вместо анестезии. Давай лапу.
…И полоснул ножом по протянутой руке… И тут же полетел назад, сшибая по пути табуретки.
– Е!
– Сука!!! Урою!