И не ошибся. Ровно через тридцать минут Женька и еще трое из его команды слушали, что им рассказывал Виктор. Узнав, что задумал Лазарев, и что для этого гостя надо будет провести через все страшилки, которые показывают новообращенным, да еще и не особо торопиться, Волков заржал.
– Ну, ты, начальник, и приколист. Я теперь вроде как Красная Шапочка и Серый Волк. Эх, покуражимся, а, Горшок? – и Женька подмигнул Мишке.
Мишка, которому в спектакле отводилась едва ли не главная роль, согласно кивнул.
– Всем все ясно, тогда – по коням.
* * *
Петр Иннокентьевич немало удивился, когда вместо Хранителя к нему подошел здоровый детина, от которого, к тому же, за версту несло самогоном.
– А где Хранитель?!
– Шлюхай сюда, Педро… Хранитель тебя на месте ждет, а я, получается, на сегодня твой проводник, и по совместительству, – Волков сделал акцент на первом слове, – ангел-хранитель. Как, не против? Не передумал? А? – и Волков со всей силы треснул мужчину по спине. – Да не боись, в обиду не дам.
Солнце уже зашло, когда гость и сталкер поднялись на проспект.
Волков не единожды играл роль монаха апокалипсиса, поэтому прекрасно знал, как посильнее напугать гостя. И это бы ему вполне удалось, да только Петр, оказавшись на поверхности, начисто забыл все, о чем его предупреждали, и первым делом посмотрел наверх… Остальной путь он проделал в полубессознательном состоянии на плече своего провожатого. Остановился Волков только недалеко от ворот, тут сталкер стащил с Петра респиратор и стал отчаянно шлепать того по щекам.
– Что ж ты, Петруша, слабый какой, а? Ты что, думаешь, я до самого места тебя волочь буду?
Жаль, конечно, что залетный не видел всех заготовленных прелестей, но до нужной кондиции все равно дошел. Как бы не скопытился только от страха.
Петр Иннокентьевич понемногу приходил в себя.
– П-простите. У меня вести… вестибулярный аппарат очень слабый.
– Так тебя, дурака, предупреждали: не пей из копытца, козленочком станешь. На-ка, хлебни, – Волков почти насильно влил попутчику в рот самогон.
Тот закашлялся, замотал головой, но через пару минут его взгляд стал-таки осмысленным.
– Опомнился, болезный? Ну, пошли. Да швыдче давай… Недолго уже.
Петр уже проклинал себя за то, что ввязался в эту авантюру. Конечно, можно оправдать себя: первый раз, не рассчитал силы, опять же, инструкцию нарушил. Но разве это что-то меняет: его, посланника с официальной миссией, тащил, как какой-нибудь мешок картошки, мужлан, скорее походящий на разбойника с большой дороги, а не на цивилизованного человека. Стыдно…