— Которое я бросила тебе в лицо. Прости.
— Ничего, я куплю тебе еще, можешь и его бросить тоже, — улыбнулся Анри.
Девушка засмеялась:
— Кажется у тебя уже иммунитет к Мари!
Анри подтянул ее к себе поближе и промурлыкал:
— Чтобы иммунитет выработался окончательно, нужен более тесный контакт, куда более тесный…
— Куда уж теснее… Дверь-то закрыл? Ой, болван…
Мари попыталась захлопнуть дверь под носом у художественного редактора, тот обижено заскулил, вставляя в щель ботинок:
— Не стесняйтесь! Мы же вас не съедим. Только пощелкаем пару фоток для стенгазетки… На память, так сказать…
— Обойдетесь, извращенцы!
Мари с помощью жениха вытолкала наглую ногу и они вместе таки закрыли дверь.
Редактор протянул разочарованно:
— Ну что за люди, совсем не идут навстречу коллективу, — и мечтательно улыбнулся, — ничего, все, что не попало в снимок, дорисуем. Художники мы или нет?
— И допишем, — кивнул автор, которого иллюстрировала Мари. Он принимал самое деятельное участие в сражении за дверь и теперь тяжело дышал.
— Кажется, снова…
— Что? — обеспокоенного спросил редактор. — Руку повредили?
— Вдохновение нашло, — глаза автора горели огнем, пока его муза увлеченно целовалась за дверью.
— Пойдем, — покровительственно улыбнулся редактор, — будем с этим что-то делать!
Художественный редактор, назовем его Генрих, усадил автора (имя автора — Жан, да, простое…, но у него такой псевдоним, что никто в издательстве его до сих пор не выучил и, тем более, не научился правильно выговаривать!) в уютное кресло и сел рядом, поглядывая в планшет, с листом бумаги, в котором также нетерпеливо делал набросок. Автор, увлеченный планшетиком, даже не вздрогнул, почувствовав теплое дыхание, коснувшееся его щеки.
— Жанчик, — проникновенно нашептывал редактор, — ты уверен, что они именно в такой позе…
Автор испуганно встрепенулся:
— Это невозможно физиологически?
— Нет, это не возможно не проверить…
— А?!
— Да, отложите же планшет, Жан, — он может пострадать!
Жан возмущенно прикрыл планшет своим телом — ведь там находился роман его жизни, о чем он незамедлительно сообщил редактору.
— Бросьте, какой роман может жить в планшетике?! Романы — они в жизни, — невозмутимо поведал редактор, положив руку на плечо недогадливому и наивному автору.
— Вы о практической стороне? — недоверчиво спросил тот.
— Конечно, о ней, — окончательно забыв о набросках, доверительно зашептал редактор. — Как вы можете писать о любви… Большой Любви с большой буквы, не попробовав все на себе?
Автор изумленно смотрел на редактора и отчаянно признался:
— Я еще не влюблялся… Моя мама говорила…