– Уходим! – выкрикнул я.
Гладиаторы, на лицах которых застыла насмешка, перемешанная с разочарованием, не стали задавать никаких вопросов. Мы развернули своих коней и сразу перешли на галоп. Копыта жеребцов подняли с земли пыль, облако которой скрыло от наших взглядов обезумевшую, дикую толпу рабов, выкрикивавших нам вслед проклятия и угрозы. Очень скоро эти крики растворились в ночи. Время спустя мрак поглотил догорающую виллу. Остался неприятный осадок, чувство чего-то незаконченного, и когда через несколько миль я велел перейти на шаг своему конному отряду, на душе появилась тяжесть. Все вышло совсем не так, как я хотел… Вернее совсем не так! Все скатилось в тартарары! Мысли спотыкались одна о другую. Я слишком устал, и размышления стоило оставить на потом.
Среди гладиаторов шла оживленная дискуссия. Я скакал немного позади своей группы, поэтому слышал их громкие голоса, полные недовольства и раздражения.
– Как это понимать? – раздраженно спрашивал один из моих ветеранов Ногур, получивший ранение во время сражения при Брундизии, но быстро пришедший в себя в лагере у реки. – Может, кто объяснит, что произошло?
Он старательно пытался вернуть спату обратно в ножны, одновременно извергая ругательства.
– Да, почему мы отступили перед кучкой недотеп? – присоединился к вопросу Ногура другой мой ветеран Остар. – Последнее, что я сделаю в этой жизни, так это ослушаюсь приказ Спартака, но по мне так не поздно вернуться обратно и показать этим паршивцам, кто в доме хозяин!
Гладиаторы ответили громким улюлюканьем, поддержав Остара. Вопрос казался резонным. Я тяжело вздохнул, понимая, что сам не до конца знаю ответ. Чтобы получить ответ, требовалось время. Сейчас в голове стоял один только гул. Я должен был предложить освобожденным невольникам с виллы присоединиться к нам, но ничего не вышло. Мы никак не ответили на их дерзкий, своевольный выпад, хотя должны были действовать резко, жестко, правильно говорили мои ветераны. Получилось так, как получилось. Не хотелось искать оправдания. Не потому ли, что как раз оправданий у меня не было.
– Уверен, во всей Италии не нашелся бы ни один человек, которому вздумалось бы жалеть о их смерти! – заверил Остар.
– Уж я бы точно ни о чем не стал сожалеть! – расхохотался Ногур, которого мысль, что кучка необученных рабов – пахарей с латифундии, вооруженных палками и камнями, попыталась убить экипированных гладиаторов, приводила в восторг. Он наконец спрятал спату в ножны, но все еще держался за рукоять меча.
– Объясняю для непонятливых, – Рут, видя, что я чувствую себя не в своей тарелке, решил поддержать меня. – Кто захочет присоединиться к восстанию, где один раб бьет другого раба? Неправильно как-то получается! Еще вопросы?