— Человечество больно, и если вы будете лечить его, пуская на волю темные стихии разрушения…
— Позвольте! Я стремлюсь выявить и обозначить ваши стихии, Дмитрий Павлович, с целью направить их в нормальное русло. Или вы, совершенно сознательно, готовитесь к Суду сейчас и здесь? Попробуем найти ответ на этот вопрос на нашем следующем сеансе.
— С меня, пожалуй, хватит, Борис Яковлевич.
— Э-э, нет. Мы ведь так и не раскрыли тайну Никольского леса.
Глава одиннадцатая:
ПОДПОЛЬНЫЙ ДОКТОР
Музыка захлебнулась на душераздирающей ноте, началось последнее прощание, рыдала вдова и еще какие-то женщины и дети возле гроба (из полированного дуба, погребение по высшему разряду, покойник с головой покрыт белой кружевной пеленою и еще прозрачной пленкой от дождя), в траурной толпе произошли движения, заколыхались зонты, всплакнул октябрь в Донском монастыре, влажные розы, влажная яма, сквозь обнаженные живые стволы, сквозь струи внемлют с крепостной стены ветхозаветные и православные подвижники — останки от Христа Спасителя. Респектабельный ритуал, говорят, в толпе даже прячется запрещенный на кладбищах батюшка (возможно, вон тот старик с обильной бородой и напутственными наставлениями, что уже лишнее), но пусть душенька потешится напоследок, кружа прозрачным астралом над скопищем зонтов, над склепами и могилами старопреставленных.
— Однако как закутан покойник, — заметил пожилой господин громадного роста с громадным зонтом и в черных перчатках. — Он ли это?
— Он самый, — с готовностью отозвался Вэлос. — Шубин-Закрайский. Мне ль не знать! Череп раздроблен, туловище всмятку, опознан по искореженному мерседесу и по обручальному кольцу на безымянном пальце правой руки. Золото червонное, старинное. Сорок восемь лет. Рановато, но, значит, так надо.
— Сильно был выпивши?
— Ни в одном глазу.
— Вы родственник, что ли?
— Я его доктор.
— От чего лечили?
— Профессиональная тайна, но… вам скажу: запои, периодические депрессии, галлюцинации.
— Стало быть, не вылечили?
— Вы меня обижаете. Покойник абсолютно здоров, за три года — ни грамма.
На гроб опустилась крышка, рыдания зазвучали пуще, трое местных шаромыжников в фуфайках завозились с гробовыми хитроумными (никак от червей?) замками, не желавшими защелкиваться. Жутковатая возня и плач покрылись фальшивым Шопеном.
— Мои пациенты непременно выздоравливают, а главное — умирают неожиданно. Помните у поэта: «Легкой жизни я просил у Бога, легкой смерти надо бы просить». Вот перед вами образец великолепной кончины: автомобильная катастрофа, доли секунды — и готов.