— Чего именно, прелестная племянница?
— Что русские сумасшедшие и должны погибнуть.
— Видите ли, в упорстве делать все во вред себе есть нечто маниакальное. Впрочем, сроки, как я подчеркнул вначале, туманны. Не переживайте, еще поживете, обещаю, еще натворите дел с таким темпераментом. Вы ведь племянница Полины?
— А что?
— Доктор, — вкрадчиво сказал Никита, — угомонись. Мы пока что не твои пациенты, свободны пока что… Где шампанское? Черт! Ничего не видать!
Все внезапно ощутили ночь, заросли кустов, цветов и трав придвинулись вплотную, обступили стекла и слова, встал миг меж закатом и луною, в дверном проеме намывала гостей серая тень серого кота, в прозрачной тьме на веранде курили и пили простые (непростые) советские люди-потомки вперемежку с тенями — членами Конвента и I Интернационала, с Фердинандом, Принципом и дедушкой, с символистами. «Однако я с ума схожу», — упрекнул себя Алеша, явственно увидев Марата в ванне, с удивлением глядящего на пистолет. Москва застала врасплох, а ведь никогда, ни при каких обстоятельствах (его тайна и клятва) он не должен пить. Да это все ерунда. Новый хмель, несравненный, ударил в голову, когда на секунду включили электричество и все закричали: «Не надо!», и синие глаза — наверно, случайно и будто с отчаянием — взглянули на него.
Она внесла свечку в стеклянной банке — лицо полускрыто, с провалами глаз, в классическом свете — и поставила посередине стола. Исторические деятели отступили, но недалеко, за стекла, в заросли, прислушиваясь, участвуя и умирая, хотя, как заметил Вэлос, сейчас за разговоры не сажают.
— Шампанское кончилось, — констатировал поэт с горечью.
— Кончилось? Как кончилось? — захлопотал доктор (или экономист? кто он на самом деле? Занятный дядька). — Я рассчитывал десять бутылок на пятерых, по две бутылки, так? Я ж не знал про племянников! Нет, я ничего не имею против племянников, наоборот, но с ними получается по одной целой с третью…
— Нет, в тебе, Жека, широты, этого самого сокровенного… нутра этого…
— А в тебе, Никит, есть?
— Нутро есть. А денег нет.
— Друг мой! Широта, как полновесная валюта, должна обеспечиваться золотом, иначе происходит инфляция.
— У меня есть деньги, — поспешно сказал Алеша. — Только где достать шампанское?
— Вот истинная широта, обеспеченная, — одобрил Вэлос и встал. — Надолго ли ее хватит — другой вопрос. Митя, оторвись от пролетариата, поехали в аэропорт.
— Я готов.
— Если мы не вернемся, — Сашка тоже встал, — прошу считать меня славянофилом.
— Саш, обижаешь. Я не могу обратить воду в вино — это правда, но с гаишниками как-нибудь справлюсь. Никит!