— Не надо, — приказываю я, и Бон-Бон медленно раскрывается, словно ночной цветок. Не уверен, что она послушалась бы, скажи я это мягче.
Второй рукой заставляю малышку отвести ладони за спину, подталкиваю, чтобы она откинулась назад. Хочется сделать паузу, отстраниться и посмотреть, но я слишком взвинчен. Понимаю, что ее нужно раздеть, но реально боюсь, что для моего больного сознания это станет точкой невозврата. Поэтому просто жестко и быстро задираю ее свитер до шеи, и мысленно матерюсь, когда взгляд натыкается на маленькую грудь под полупрозрачным кружевным лифчиком. Хочу затрахать ртом эти тугие вишневые соски, сделать так, чтобы она кончала снова и снова просто от того, что я провожу по ним языком.
— Бля… — единственное членораздельное слово, на которое я сейчас способен.
— Очень… романтично, — пытается шутить Бон-Боню
— Да это, малышка, самые романтичные слова на свете, которые я когда-либо произносил в такой ситуации, — отзываюсь я, большим пальцем отодвигая ее трусики в сторону.
Она идеально гладка: ни волоска, ни даже крохотных намеков на то, что у нее здесь вообще есть поросль. Кожа такая гладкая, что я не могу удержаться и поглаживаю лобок всей ладонью, слегка задевая пальцами влажную щелочку между складками. И когда Бон-Бон непроизвольно толкается бедрами мне навстречу, я проникаю между ними пальцем, скольжу по скользкой мягкой плоти и надавливаю на спрятанное меду ними чувствительное место. Малышка мгновенно вздрагивает, выгибается так сильно, что теперь ее грудь прямо передо мной и я жадно прикусываю сосок через ткань. Пальцы малышки уже у меня в волосах: она то ли пытается заставить меня отстраниться, то ли наоборот — прижимает к себе. И все это в лихорадочных толчках, которые бьют ее снизу-вверх в совершенной гармонии с моими поглаживаниями.
Все, не могу больше.
Наверное, я слишком резко отстраняюсь, потому что Бон-Бон издает разочарованный стон, когда понимает, что больше нет ни моего рта, ни пальцев у нее между ног. И я готов орать от полного охренительного счастья, в которое трансформируется ее отзывчивость: спасибо, господи, что она так на меня реагирует!
Я все-таки слишком спешу, но быть аккуратным сейчас — все равно, что пытаться выиграть Формулу-1 на ручном тормозе. В любом случае, я не сделаю ей больно, а остальное моя сильная девочка примет сполна.
Я закидываю ее ногу себе на плечо, заставляю опереться об него ступней и чуть толкаю колено в сторону, чтоб видеть ее припухшие от желания складки. Раздвигаю их пальцами и дую на клитор, почти взрываясь от протяжного стона в ответ. Мне нравится, что сейчас она одета и обнажена одновременно. Нравится, как она фонтанирует эмоциями, как ее пальцы скребут мой затылок и толкают голову вперед. Поддаюсь, так отчаянно и жадно вторгаясь языком ей между ног. Лижу ее, словно мороженное: всей поверхностью языка, иногда проскальзывая внутрь. Она кричит, извивается и умоляет: