И ничего о заводных игрушках, дядях с усами и работающих мясорубках. Зато вот такое забавное наблюдение: автор утверждает, что страхам в основном подвержены дети старородящих (после 30 и особенно после 35 лет), ведь ребенок впитывает тревожность матери, поздно вышедшей замуж и долго не имевшей детей. Ха-ха. Тут как «старородящая» я вообще промолчу.
Еще автор задается вопросом: передаются ли страхи по наследству? Ведь часто мамы и дети боятся одного и того же. И отвечает, что да, такое случается. Особенно если мать и сейчас испытывает эти страхи.
Здесь я закончу цитировать Захарова и замечу вдогонку, что в некоторых популярных статьях пишут, будто страх – это признак развитого воображения.
В книге «На стороне ребенка» знаменитого французского психотерапевта Франсуазы Дольто читаем: «В сущности, ребенок – тот же сомнамбула. Если лунатик проснется и поймет, что под ним пустота, он испугается и упадет. Взрослые постоянно хотят разбудить ребенка. Не следует будить его слишком рано, и в то же время когда-то это сделать необходимо».
Чем дольше я думаю о страхах у детей до полутора лет, тем больше понимаю, что эта планета так и останется неисследованной. Ведь годовалый ребенок не может рассказать, почему уютный поросенок его пугает, а зубастый плюшевый волк становится лучшим другом.
Ребенку исполняется два. Тут уж мы закатываем торжество. Близкие друзья просто приходят порадоваться, дальние устраивают очередную ревизию достижений. Я старательно держу удар.
Сколько слов он у вас говорит? Э-э-э. После ста я перестала считать, а до того мило записывала все в отдельный файлик. Сто – это много или мало? Обязательно найдется тот, кто скажет, что мало.
Знает ли он буквы? Хм, сложно сказать. Если ему показать карточки с буквами, то, скорее всего, он будет смеяться. Правда, у нас таких карточек нет. У нас сплошные паровозы и машины. А ваш ребенок в два все буквы знает? И стихи читает? И как вам это удалось, вы, наверно, талантливый педагог, извините, мне пора, было очень интересно.
Знает ли он цвета? Да, знает. Синий. Синий ему нравится, потому что я рисую ему синие паровозы. «У меня тоже ребенок цвета не знает, его из-за этого по врачам таскаю. Невролог велел».
Ходит ли он на горшок? Нет, не ходит. Я знаю, что я ленивая корова, но я верю, что в какой-то момент ребенок сам перерастет подгузник. Пока же от горшка он с визгом убегает, а я и так много бегаю и визжу, чтобы заниматься этим лишний раз. И, конечно, мне тут же прилетает: «А мой уже в год на горшок ходил».