Брови Генри поползли еще выше.
— Но даже у этой невероятной девочки, — продолжил Сагр, — есть предел. Если она достигнет его, я уже ничем не смогу ей помочь. Ей уже никто не сможет помочь, кроме…
— Кроме?
— Кроме тебя.
Генри чувствовал, что брови уже начинает слегка сводить.
— Потому что?..
— Генри, не будь идиотом, — буркнул Сагр, отчего возвышенный характер разговора и брови Генри одновременно стремительно упали. — Ты и есть ее предел.
— Предел?
— Конечно. Только не говори мне, что ты этого не понимаешь.
Генри промолчал. Ему не хотелось говорить этого вслух — но он предпочел бы быть ничего не понимающим идиотом.
— Ты единственное, что заставляет ее все еще оставаться человеком. И одновременно то, из-за чего она так легко может перестать им быть. Джоан все время пытается доказать, что это не так, что она может существовать совершенно независимо от тебя, но она и сама понимает, что ничего из этого не выйдет. И очень расстраивается, что у нее не получается. Поверь мне, очень.
— Я верю, — пробормотал Генри, садясь за стол и запуская руки в волосы. Быть идиотом было бы значительно, значительно предпочтительнее.
— Я понимаю, — сказал Сагр тихо, — что у тебя никто не спрашивал, хочешь ли ты этого. Но если ты бросишь ее снова, она сломается. И ты потом никогда себе этого не простишь.
— Вопрос не в этом, — ответил Генри невнятно, по-прежнему не поднимая головы. — Вопрос в том, смогу ли я простить ей то, что собираюсь сделать.
— А что ты собираешься сделать?
Генри ничего не ответил. Он чувствовал себя отвратительно, ему хотелось кого-нибудь придушить, но, несмотря на это, Генри вдруг улыбнулся.
«Это будет интересно», — подумал он.
* * *
Джоан вернулась домой посреди ночи. Генри слышал, как она пришла, но притворился спящим. Он не знал, собиралась ли она вообще с ним разговаривать. Но лучше было не рисковать — поэтому он уснул снова.
Когда Генри проснулся, Джоан, разумеется, уже встала. Он сразу верно оценил выражение ее лица — «не подходить, не трогать, не разговаривать, не существовать в радиусе поражения» — и потому поспешил из этого радиуса как можно скорее исчезнуть. Ему было чем заняться, если он собирался сегодня уходить.
Они продолжали существовать в подобном «параллельном» режиме — с Сагром, который, как обычно, прикидывался невыразительной хозяйственной пристройкой, — и только когда Генри укладывал последние вещи, Джоан решила обратить на него внимание.
— Сбегаешь? — спросила она, стоя в дверном проеме и глядя, как он заворачивает хлебные лепешки в тряпицу.
Генри пожал плечами и ничего не ответил.