Но сейчас здесь не было никого. Не было никого, кто бы мог объяснить ей, почему она должна снова стать человеком. Почему надо поменять это абсолютное спокойствие и абсолютное знание на боль и неуверенность. Все было прекрасно и уравновешенно. Все было идеально. Она смотрела вдаль и видела… все. Бесконечности бесконечностей, во всем их многообразии и красоте, каждую вещь во всех ее сущностях. Ее удивляло, почему она не могла видеть все эти сущности, когда была человеком, ведь они казались такими очевидными. Все вокруг было очевидно.
Не все.
«Почему?» подумала она. Все так ясно.
О нет, Jowhaneth. Не все. Ты помнишь, почему плакала сейчас?
Она помнила, почему. Помнила, но не позволяла себе думать. Потому что тогда, она чувствовала, мир потеряет свою красоту, свое совершенство, и снова сожмется в маленькую точку — в ее боль, которая и была для нее всем миром, когда она превратилась. Из-за которой она превратилась.
Вспоминай.
«Нет!»
Вспоминай. Иначе мне придется напомнить тебе о другой боли.
«Нет.»
И тогда она снова увидела то, что преследовало ее в кошмарах.
Генри, бледный, смертельно бледный, и с руками, которые…
Которых больше нет.
Джоан рухнула так же резко, как до того ее подняло с земли. Падение сбило дыхание, она перекатилась несколько раз по твердой земле — и свалилась в яму.
Некоторое время она лежала и смотрела на небо. Потом села. Откинулась на неровный, срытый драконьей лапой край и прикрыла глаза.
Ты должна помнить.
Она вздохнула, поднялась на ноги и стала карабкаться наверх.
* * *
Тяжелее всего было дотащить тело до могилы. Несмотря на то, что уже начало темнеть, Джоан заставила себя закидать яму жесткими комьями — она знала, что наутро земля смерзнется в сплошную каменную груду, которую будет не разгрести. Работать обломанной лопатой было тяжело, но в конце концов Джоан справилась и с этим. Солнце уже давно село, и она удивилась, что все еще светло. Она пошла в хлев, вспомнив наконец о существовании козы. Когда вышла, все еще было почти светло. Джоан зашла в дом, заставила себя поесть, хотя вкуса еды почти не чувствовала. За окном все еще было светло.
Она достала из шкафа уже почти пустой кувшин и маленькую стеклянную колбу, потому что пить водку из кружки ей совершенно не хотелось. Налила остатки, подняла колбу, долго смотрела в окно, за которым все еще не стемнело. Осушила до дна и поморщилась. Достала с полки одну из книг, которую перечитывала уже сотню раз — потому что голова отказывалась думать о том, о чем думать было необходимо.
Джоан долго читала, успокаиваясь и не думая. Когда она подняла глаза, то с удивлением увидела, что за окном все еще светло. Через некоторое время она снова подняла глаза, а за окном стало еще светлее.