Им не поверили. Чепинский полицейский Шеине велел пойти проверить по их следам, откуда они идут. «Ну, пропали мы», — подумал Атанас. И хотя были они еще детьми, но хорошо знали, что за такие дела не миновать пули.
Шеине указал на двоих из окружавших его людей:
— Вы пойдете со мной!
Один из них отказался: мол, обувь прохудилась, и в эту слякоть он шлепает все равно что босой.
— Да и я не гожусь на такое дело! Со вчерашнего дня животом маюсь, — вставил второй. — Кабы был здоров — другое дело…
Полицейский разозлился, но те продолжали упорствовать. Тогда он выделил других людей, во и они стали отказываться.
Так и не пошли. Ребята поняли, что они трусят, и к ним сразу же вернулась смелость.
— Приведите коня! — догадался другой полицейский. — По нему сразу поймем, зачем они ходили в лес.
Осмотрели седло, коня, но не нашли ничего подозрительного: седло, веревки и два топора. Никаких мешков. Ребят отпустили восвояси. Домой они пришли ни живы ни мертвы.
Дней через десять, однако, в селе стали болтать, что Атанас и Стоян Семерджиев ходили к партизанам и за это их арестуют. Откуда взялась эта молва, кто пустил этот слух, мы так и не узнали, но ребята взяли с собой по котомке и ушли в лес.
Снег там уже был рыхлый. Кое-где появились прогалины, так что удавалось скрыть следы. Продукты и сельские новости я им передавала через Петра. Хотя Петру не исполнилось еще и пятнадцати лет, мы от него ничего не скрывали.
Прошло несколько дней, и выяснилось, что Атанас вне подозрений. Он вернулся. А Стоян ушел к партизанам…
Когда начались массовые аресты, муж мой Георгий и Митре Сеизов укрылись в оврагах Легоринце и вернулись уже после победы.
Через каждые день-два полиция приходила к нам с обыском. Около нашего дома устраивались засады, сновали патрули.
Однажды я натерпелась страху. Поздно вечером во двор ворвались агенты и полицейские. Я вышла на балкон.
— Спускайся вниз! — обратился ко мне Божил, играя пистолетом. — Твой муж и Сеизов вошли сюда. Где ты их спрятала?..
— Не приходили они, — ответила я.
А им кто-то сказал, будто видел Георгия и Митре, когда они входили к нам.
Меня вывели во двор и начали обыск. Шеине и еще один полицейский из Ракитово заглядывали в очаг и амбары, выстукивали стены погреба — ничего не нашли, но не успокоились.
Из комнаты вытащили Атанаса и Петра. Божил повел их к летней кухне (тогда у всех во дворах стояли летние кухни с большой печью). Божил и другие попрятались кто где, а меня поставили перед собой как заслон: если кто-нибудь притаился в печи, то чтобы не смог стрелять в них.