…
На следующий день, проснувшись, я решил совершить первые шаги по грязному снегу шахтерской столицы моей Родины. Будущее пряталось в утреннем городском воздухе. Спешно натянув зеленые вельветовые брюки, серый пиджак и пальто, я открыл дверь в темный коридор, вышел и громко вставил ключ в замок двери.
— Эй, вы куда? Оставьте ключ! — разгневанно сообщила мне появившаяся из ниоткуда седая, породистая вахтерша, смотрящая за этажом. Одна рука покоилась на бедре, другая, с дымящейся папиросой — у рта.
— Я и не знал, что в отелях еще существуют вахтерши! — весело ответил я. — Прямо как в советских гостиницах. А вы — типичная советская вахтерша!
— Молодой человек, не нужно оскорблений, я просто выполняю свою работу!
Наверное, я излучал излишнюю самоуверенность сверхчеловека, вдоволь покатавшегося по миру, и проявлял надменность и фамильярность в обращении с новым провинциальным городом. Хмурая пожилая служительница этого дворца была просто хмурой и советской, не похожей на ловкачей, набивающих себе брюхо в вестибюле, и не заслуживала от меня подобных едких реплик. Отдав ключи и стараясь не встречаться с ней взглядом, я поспешил спуститься вниз.
Я люблю бродить по незнакомым городам один. Когда ты гуляешь со спутником или спутницей, впечатления часто делятся и тебе достается лишь небольшая их доля. Части впечатлений ты вообще лишаешься из-за постоянных разговоров или глупого бормотания сопровождающих. Выйдя на улицу, я смешался с народом и уверенно пошел в центральную часть города, в сторону, где, по моим соображениям, находился театр.
Проходя мимо памятника Нуркену Абдирову, я остановился и задумался на несколько минут. Знаменитый казахский летчик совершил свой блистательный и бесполезный жест в 1942 году во время Второй Мировой войны. При штурмовке позиций противника его самолет получил прямое попадание в мотор и загорелся. Понимая, что шансов дотянуть до своих нет, Абдиров направил горящую машину в колонну вражеских танков. Памятник изображает его именно в этот суицидальный момент, с пронзительным, фанатичным выражением японского самурая на лице. Разглядывая этот милитаристский монумент, я вспомнил строчки из свода самурайских правил Хагакурэ: «В ситуации “или/или” без колебаний выбирай смерть. Это нетрудно. Исполнись решимости и действуй. Только малодушные оправдывают себя рассуждениями о том, что умереть, не достигнув цели, означает умереть собачьей смертью». Абдиров, скорее всего, был эстетом.
Далее по улице я увидел еще один памятник, скульптуру монумента «Шахтерская слава». Две фигуры шахтеров отлиты в бронзе, металл патинирован, одно лицо азиатское, другое явно славянское. Мужики держат булдырину угля над собой: казах — двумя руками, а русский — одной. Впоследствии я узнал, что народное название сего произведения звучит следующим образом: «Как русский казаха наебал».