— Никому не пожелал бы такой судьбы. Годами гнить заживо. Уж лучше пусть меня зарежут, как бедняжку Мариабеллу. — Фалько бросил платье на колени Кассандре и кивком головы указал на ширму в углу. — Давай, я не буду подсматривать.
Девушка подобрала платье, покраснев до корней волос. Наряд оказался меньше того, что она надевала для вылазки в мир куртизанок.
— Оно слишком маленькое. Нет ли там чего-нибудь, — она хотела сказать «поприличнее», но передумала, — потеплее?
Фалько с неповторимым галантным поклоном указал на сундук.
— Прошу, синьорина.
Кассандра долго рылась в залежах шифона и кружев, лент и поясов и наконец убедилась, что он выбрал самый подходящий наряд. Пришлось остановиться на кремовом платье с глубоким вырезом и рядом пуговиц на спине, хотя оно и было слишком тесным, а юбка едва доходила до лодыжек. Что ж, по крайней мере оно было сухим.
— Ладно, — вздохнула Кассандра, скрываясь за ширмой. — Но если ты расскажешь хоть одной живой душе…
— Боюсь, моих друзей и знакомых такая новость не заинтересует, — ответил Фалько. — Многие из них проводят дни в обществе раздетых женщин.
— Что ты говоришь?! — Кассандра не без труда справилась с лифом собственного платья, отстегнула фижмы и перешагнула через упавшую юбку. Пришло время браться за пышные слои нижних юбок.
— Томмазо неравнодушен к обнаженной натуре.
Фалько произнес слово «обнаженной» как раз в тот момент, когда девушка снимала через голову нижнюю сорочку. Неужели? Нет, он не мог ее видеть. Кассандра поспешно нырнула в кремовое платье, стараясь не запутаться в кружевах.
— Не представляю, что должна чувствовать женщина, лежа нагой перед каким-нибудь мальчишкой, который малюет ее на холсте.
— А ты попробуй. Вдруг понравится. — Насмешливый голос прозвучал совсем близко.
Она как раз попыталась справиться с пуговицами на спине. Просунуть множество крошечных жемчужин в узкие шелковые петельки оказалось весьма нелегким делом. Кассандра застегнула ровно столько, чтобы прикрыть спину до лопаток, и сдалась. До остальных она не доставала.
— Обещай, что не будешь смеяться.
— Обещаю не… — Когда она появилась из-за ширмы, Фалько вытаращил глаза и едва не опрокинул на себя бокал вина. Справившись с собой, он принялся осматривать ее с головы до ног, бормоча себе под нос что-то нечленораздельное.
Кассандра чувствовала себя так, словно ее платье было прозрачным.
— Не смотри, — приказала она, скрестив руки на груди. — Лучше налей мне вина.
— Тысяча извинений, синьорина. — Фалько протянул девушке бокал с рубиновой жидкостью. — Я всегда считал тебя красавицей, но твои ножки! Боже правый! У тебя самые длинные ноги в Венеции. А кожа! Повернись.