В прошлом году приехали певцы из Москвы. Он позвонил в батальон, в расположении которого предполагался концерт, чтобы устроить теплую встречу приезжим. Комбат, спеша выехать за певцами и певицами в штаб, отдал распоряжение ротному, а ротный позвонил командиру взвода на точку: «Сейчас к вам приедет бригада артистов, среди них беспартийная дама. Встретьте с цветами в надлежащем количестве». Взводный послал двух бойцов за цветами на сопку. А кто может сказать, сколько надо цветов беспартийной даме, если она к тому же певица из Москвы? Букет, два? Собрали по букету — как будто не то. Собрали по два — бедно. «Давай косу, — сказал один из бойцов, — накосим двуколку, и выйдет как раз». Накосили двуколку черных лилий и устлали ими дорогу от шоссе до караульного помещения.
— Так только греки встречали своих героев! — воскликнула, плача, певица.
Боец, косивший цветы, однако, обиделся за своих.
— Так греки не могли делать, — сказал он твердо, — у них таких цветов нет, одна рыба. Да и та — чирос.
Шершавин, увидев эту картину, встал и пошел к штабу. «Вот мы сейчас и заберем их в садовники», думал он теперь без всякого пения.
Шло двести самолетов из Москвы на Восток.
I
В декабре Шершавин уехал во Владивосток.
Стояли морозы с пылью.
В городе, на концерте китайской труппы, он повстречал Ольгу. Расставив локти, он подбежал к ней, прихрамывая.
— Ольга Варваровна, что вы тут делаете? — закричал он. Так в шутку часто называли ее старые приятели Варвары Хлебниковой, уверявшие, что в свидетельстве о рождении дочери было указано: «Отец и мать ребенка — В. И. Хлебникова».
Только что был объявлен антракт. Они прошли в фойе. Начался разговор мало знакомых людей.
— Как здоровье?
— Была в экспедиции, теперь строю завод на Посьете.
— Отчего вы не балерина, Ольга Варваровна? Эх, были бы балериной… озолотил бы.
— Такой профессии и бы стыдилась, пожалуй, — сказал Ольга и покраснела.
— За балет? Интеллигентские штучки. Это все оттого, что вы думаете, будто всегда были грамотны. Мамаша-то вас воспитала, как принцессу, даром, что сама прачка… Еще скажут: мы, мол, хлеб сеем, тракторы делаем, а она ногами дрыгает. Так?
— Почти так.
— Попробовали бы вы заработать эту культуру, как мы, горбом… А вы — да вы и не помните, были ли вы неграмотной, некультурной, смешной. Все это вам мама заработала. А вот я, как подумаю о себе… Эх, мать честная!..
Он вынул из полевой сумки тетрадку в облупившемся клеенчатом переплете с надписью: «Музыка».
— Я веду ее с двадцать второго года. Специально по музыке. Видите?