— Я люблю шутки. Расскажите мне.
— Расскажи ей, Лидия, — сказал Дилл, подтолкнув Лидию рукой.
Лидия ударила Дилла в грудь тыльной стороной руки и вытерла слезы с глаз. Прочистила горло.
— Ладно, ладно, хорошо, сейчас. Тук-тук, — они с Диллом разразились хохотом. — Кто там? — Миссис Бланкеншип сделала глоток кофе. — К. К-кто? К кому.
Лидия с трудом смогла рассказать шутку до конца.
Они с Диллом буквально бились в истерике. Слезы текли по их лицам, падая на покрывало. Лидия начала икать.
— М-м-м, хм-м-м, — протянула миссис Бланкеншип. — Очень, очень смешно, Лидия. Но знаешь что? Думаю, вам двоим не помешает немного поспать.
— Ага, — сказала Лидия. — Мы сейчас определенно плохо соображаем.
— Ясно. Хорошего дня тебе, милая. Дилл, и тебе тоже. И поздравляю тебя с твоим решением поступать в вуз. Оно верное. Я рада за тебя.
— Спасибо, мэм. Я в последнее время принял немало верных решений.
Миссис Бланкеншип улыбнулась и пошла прочь, бросив через плечо:
— Поспите. Я серьезно.
* * *
Лидия подождала, пока стихнут шаги ее матери, и снова повернулась к Диллу.
— Мы только что целовались на моей кровати.
— Ага.
— Настоящий сеанс поцелуев. Ну, знаешь, органический, травяного откорма, свободного выгула.
— Высшего сорта.
— Я, кажется, заговариваюсь. Бла-бла-бла.
— Да нет.
— Но и не не заговариваюсь.
Лидия прижалась к Диллу.
Он приобнял ее одной рукой.
— Нет. Или да. Не знаю. Как бы там ни было, я не против. Я слишком устал, чтобы воспринимать двойное отрицание.
— Ты должен был читать мне проповедь об Иисусе, — пробормотала Лидия.
— Таков был план.
— Мне кажется, тут кроется какая-то сильно неуместная шутка.
— Подумай об этом. Я тебе доверяю.
Лидия повернулась, положила локти Диллу на грудь и опустила подбородок на свои скрещенные руки.
— Значит, с этого момента «проповедь об Иисусе» будет нашим эвфемизмом «поцелуев», верно? С этого момента?
— Точно.
— Просто хотела это прояснить.
— Окей.
— Итак, давай подведем итог последним двадцати четырем часам. Во-первых, ты не убил себя. Во-вторых, ты подал заявление в вуз. В-третьих, мы целовались. Это, ну, три вполне хорошие вещи.
— Пожалуй, было бы еще лучше, если бы я к тому же стал известным музыкантом.
— Разве я не говорила тебе, что у каждого из твоих видео сейчас уже больше ста тысяч просмотров?
— Ты серьезно?
— Абсолютно.
— Bay.
— Да. Так что у тебя есть все, Диллард Эрли.
— Ну разве что кроме телевизора и отца, который не в тюрьме.
— Твоя правда. Итак, что теперь будем делать?
— Не знаю. Я так далеко не заглядывал. — Дилл протянул руку и погладил ее по щеке. — Может, продолжим целоваться?